— Может, Ричард и подходит тебе, но будет ли он хорошим отцом для Лайама?
Она имела в виду не Ричарда, а свою работу, которая ей очень нравилась, маму, друзей. Лондон ее дом.
— Не знаю, Маркус. Не могу думать сейчас об этом. — Она посмотрела на сына.
Пожалуйста, проснись, дорогой, взмолилась она про себя. Пожалуйста. Ей показалось, что ресницы сына дрогнули. Маркус вскочил и нажал кнопку вызова врача.
— Лайам? — Джемма погладила его по головке. — Лайам, милый, проснись.
К ее радости, глаза внезапно открылись, и сын посмотрел на нее.
— Мама, где я? — испуганно спросил он.
— Ты в больнице, забыл? — Джемма сглотнула. — Врачи и медсестры помогают тебе.
— Я хочу домой. — Лайам посмотрел на отца.
— Попозже. — Маркус погладил Лайама по щеке. — Ты так напугал нас с мамой. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо.
Открылась дверь, и вошла медсестра. Она улыбнулась, увидев, что Лайам проснулся.
— Нашему маленькому пациенту лучше, — весело сказала она.
— Кажется, жар спадает, — отметил Маркус, отходя от постели и уступая место медсестре.
— Вы правы. — Женщина улыбнулась Джемме. — Доктор сейчас придет, но мне кажется, что худшее уже позади.
У Джеммы от радости ослабели колени. Маркус положил руку ей на плечо и притянул ее к себе. Джемма уткнулась ему в грудь.
Она не была готова к тем сильным чувствам, которые вызвала в ней близость Маркуса. Последний раз они обнимали друг друга еще любовниками, а это было тысячу лет назад. Впрочем, казалось, это было только вчера. Ее тело вспомнило страсть, сжигавшую обоих, нежность, магию чувств. Она сильно любила его. Безумно, страстно. Его предательство больно ранило ее. Она думала, что умрет. Может быть, часть ее и умерла. Вместе с любовью Маркуса.
Эта мысль так напугала ее, что женщина резко отстранилась.
Когда медсестра ушла, она снова села рядом с кроватью.
— Когда мы поедем домой? — спросил Лайам. — Я хочу поиграть в железную дорогу.
— Вижу, тебе уже лучше, — улыбнулась Джемма сквозь слезы.
— Почему ты плачешь, мамочка? — удивился Лайам.
— Потому что я счастлива.
Доктор подтвердил, что Лайаму стало лучше. Джемма побежала звонить маме. Когда она вернулась, часть датчиков и приборов уже убрали, а медсестра поправляла одеяло, уговаривая ребенка поспать.
— Доктор Томпкинс сказал, что они оставят его под наблюдением на пару дней, но он думает, что все будет хорошо. Может быть, он сможет поехать домой в воскресенье, — сообщил Маркус тихо.
— Хорошие новости. — Джемма старалась не смотреть на Маркуса. Воспоминание о том, как она была в его объятьях несколько минут назад, все еще мучило ее. Женщина презирала себя за слабость.
— Если хочешь пойти домой и отдохнуть, я останусь с ним, — продолжил Маркус.
Джемма покачала головой.
— Спасибо, но я не хочу оставлять сына одного. Как ты себя чувствуешь, дорогой? — нежно спросила она Лайама.
— Хорошо, — улыбнулся он. — Спать хочется.
Джемма погладила его по волосам.
— Тогда закрой глазки и отдыхай, — прошептала она.
Некоторое время малыш боролся со сном, но скоро ресницы его опустились, и он заснул.
Маркус вышел из палаты. Джемма решила, что он уехал домой, но через минуту он вернулся с подушкой и одеялом.
— Чтобы тебе было удобнее, — пояснил он.
— Спасибо.
Джемме было больно видеть, с какой нежностью он заботится о ней и о сыне. Она не хотела, чтобы Маркус был нежен с ней: тогда она забывала, что ей следует держаться от него подальше.
— Тебе нет нужды оставаться, — сказала она, увидев, что Маркус снова садится.
— Я остаюсь, Джемма, — тихо ответил он. — Я здесь не потому, что несу за Лайама ответственность, а потому, что люблю его. Он мой сын.
— Я знаю. — На мгновенье их глаза встретились, и Джемма быстро отвела взгляд, притворившись, что поправляет подушку. — Попробую поспать, — сказала она тихо.
Спать в кресле было невозможно. Но не только неудобное кресло не давало заснуть. Джемма все время думала о том, что произошло сегодня. События этого жуткого дня мелькали у нее перед глазами.
Больной Лайам. Маркус держит ее за руку. Анализы, неуверенность. Маркус просит ее поехать с ним в Италию. Он, правда, хотел этого или предложение вырвалось у него под воздействием того, что случилось?
Она вспомнила чувства, охватившие ее, когда Маркус ее обнял. Джемма заерзала. Нельзя забывать, что, хоть Маркус и замечательный отец, он причинил ей сильную боль. Она не должна мечтать о нем.
В памяти снова возникла картина, когда они пили кофе. Она солгала, сказав, что не помнит их последний совместный обед. Конечно, помнила. Такое невозможно забыть.
Она настояла, чтобы они встретились в обеденный перерыв в баре за углом. Он не сразу согласился.
— У меня много работы, Джемма.
— У меня тоже, — сказала она резко. — Но нам надо поговорить.
Джемма пришла в бар первой и выбрала столик в глубине зала. В баре было много людей из расположенных по соседству офисов и магазинов. Она отчетливо помнила шум в кафе, жужжание машины для приготовления эспрессо и капуччино. Не самое подходящее место для того, чтобы сообщить Маркусу о беременности.
Их отношения длились уже три месяца — самые восхитительные месяцы в жизни Джеммы. Все это время она словно мчалась по американским горкам. В спальне обоих охватывала сумасшедшая страсть, которая не уставала поражать девушку, но даже за пределами спальни ее тело вибрировало от наслаждения, стоило ей услышать его голос. Вне спальни они часто говорили о работе. Джемма рассказывала о своих планах на будущее, и Маркус хотел помочь ей.
Интервью с ним обеспечило ей долгожданное повышение. Но Маркус, прочитав статью, сказал, что ее можно было написать лучше. Сначала Джемма обиделась, но, когда Маркус объяснил, где ошибки, согласилась. Маркус недаром занимался издательской деятельностью — у него был настоящий нюх на журналистов. Не пришедший с опытом, а врожденный. Его советы помогли Джемме писать лучше. Эти уроки всегда превращались в остроумные обмены мнениями и веселые перепалки двух влюбленных. Скоро ее снова повысили, однако Маркус сказал, что ей следует отказаться. Он устроил для нее собеседование в одной из своих компаний — престижной газете, выходящей большим тиражом.
Джемме казалось, что никогда она так не нервничала, как перед этим собеседованием. Но неделей позже она сидела в кафе, и мысли ее были заняты совсем другим. Она поняла, что не работа самое главное в ее жизни.
Несколько дней назад она обнаружила, что беременна. И с тех пор не могла думать ни о чем другом. Это известие напугало ее, потому что, несмотря на безумную страсть, она ничего не знала о Маркусе. Он никогда не говорил, что любит ее. Иногда в постели он шептал ей на ухо что-то на итальянском. Но то были просто комплименты. Он говорил, что она красивая, желанная — вещи, которые можно сказать любой женщине. Ведь они ничего не значат.
