Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Изучать поведение животных (и познавательные способности детей до того, как они научатся говорить) исключительно сложно, потому что существует опасность излишне сложной интерпретации. Возьмем пример из моих полевых исследований на Амазонке. Там водятся амазонские слепни. Укусы этих мерзких созданий очень болезненные, поскольку они (только самки), чтобы напиться крови, предварительно разрывают кожу жертвы. Что еще хуже, место укуса потом еще долго чешется. Прогулка по джунглям почти наверняка приведет к тому, что эти твари, а также их сообщники — москиты, осы и мухи — наградят вас несколькими укусами. Однако в отношении слепней возникает подозрение, что они знают, куда вы не смо́трите!
Иногда кажется, что амазонские слепни обладают сознанием, которое позволяет им разбираться в поведении людей. В действительности же, хоть у них и есть определенная стратегия для выбора места укуса (одежда для них преградой не является, поскольку они с легкостью прокусят джинсы или футболку), основанная на интерпретации поведения других животных, можно ли утверждать, что слепни планируют нападение, основываясь на интерпретации восприятия своей жертвы? Сомнительно. Альтернативное объяснение: слепни генетически запрограммированы кусать более темные участки тела жертвы — те места, которые находятся в тени. Если определенная часть тела затенена, то и вы будете ее видеть хуже. Люди часто предполагают антропоморфные, осмысленные действия там, где наиболее вероятным объяснением является простая физическая предопределенность.
Вернемся к приматам и другим животным. Есть множество исследований, избегающих излишне сложной интерпретации поведения животных[25]. Один из наиболее серьезных вопросов, давно обсуждаемых учеными: обладают ли животные когнитивными способностями наподобие человеческих. Некоторые предполагают, что для познания необходим язык, а именно человеческий язык, и, следовательно, познавательная деятельность для животных недоступна. Удивительный пример замкнутого утверждения. С таким же успехом можно в приказном порядке объявить, что только у людей есть познавательные способности, даже не приступив к исследованию вопроса. Такие представления ошибочны в силу антропоцентризма самой постановки вопроса.
Подобные взгляды основаны на работах Рене Декарта, полагавшего, что только люди «мыслят, а следовательно, существуют». Напомним, что он жил в XVII в. Вероятно, идеи Декарта задержали изучение познавательных способностей человека, поскольку препятствовали развитию компаративного эволюционного подхода к исследованию мышления. Они также повлияли на исследование мышления животных, поскольку, согласно Декарту, у животных нет психической жизни.
С точки зрения Декарта, у животных нет ни сознания, ни мыслей, ни чувств. Кроме того, его представление о том, что сознание отделено от телесного опыта, закономерно привело к развитию его лингвистической теории познания, основанной на утверждении, что мыслят только те, у кого есть язык.
Философ Пол Чёрчленд отмечает: «Помимо множества других недостатков это [представление о том, что мыслят только люди, раз для мышления нужен язык] даже в теории отрицает наличие мышления у животных, поскольку оно не выражено в виде предложений или высказываний»[26].
Любое понимание познания, игнорирующее животных, игнорирует также и эволюцию. Говорим ли мы о некоем невыражаемом знании или какой-то иной когнитивной или физической способности, наши построения должны учитывать данные сравнительной биологии, если мы вообще стремимся к тому, чтобы у них была хоть какая-то адекватная база. Знание о когнитивных способностях животных помогает нам понять важность теории эволюции и сравнительной биологии для понимания собственных когнитивных способностей. Оно также помогает разобраться в тесной связи организмов человека и других животных с их когнитивными возможностями.
Основная проблема с отрицанием наличия познавательных способностей у животных состоит в следующем: если мы будем последовательны, то придется считать, что этих способностей не было у наших предков до того, как они обзавелись языком. Их доязыковое состояние было основанием для появления языка. Если до языка не существовало мышления, как считал Декарт и многие другие, то проблема эволюции языка становится неразрешимой.
Конечно, есть такие, кто утверждает, что язык не развивался постепенно, поэтому не стоит искать его истоки среди других видов. Такие исследователи говорят, что грамматическое ядро языка появилось в результате мутации, создав лингвистического «Прометея», а далее новые «гены людей Икс» быстро распространились среди всего вида.
С другой стороны, есть ученые, занимающиеся экспериментальными исследованиями, задача которых — выяснить, есть ли у других приматов убеждения и желания и могут ли они «читать мысли». По обоим вопросам уже есть данные, позволяющие дать осторожный, но утвердительный ответ: у других приматов есть определенные способности подобного рода.
Так что люди — не единственные в мире мыслители и интерпретаторы. Но если другие приматы, например шимпанзе, у которых объем мозга составляет 275–450 см3, могут «читать» намерения других существ, а также иметь убеждения и желания, то у австралопитеков, обладающих мозгом в 500 см3, или других представителей рода Homo с мозгом в 950-1400 см3 познавательные способности и социальное взаимопонимание должны были быть развиты еще сильнее.
Данные о современных и ископаемых животных указывают на то, что уникальные человеческие способности появились в результате медленного поступательного развития. И тому, что эти данные у нас есть, мы обязаны охотникам за древностями. Сбор артефактов и попытки систематизации культурных и анатомических данных о происхождении нашего вида — непростая работа, требующая недюжинных физических данных, поскольку палеонтологические исследования могут проходить в сложных, а иногда и опасных условиях. Это сфера беспощадной конкуренции, где каждый норовит облить соседа грязью.
Но, несмотря на все сопряженные с палеонтологическими исследованиями сложности, 1 января 1987 г. в журнале Nature вышла статья, грозившая отобрать всю славу у палеоантропологов и отдать ее генетикам в белых лабораторных халатах. В статье под заголовком «Митохондриальная ДНК и эволюция человека» (Mitochondrial DNA and Human Evolution), написанной коллективом авторов (Ребекка Л. Канн, Марк Стонкинг и Аллан Вильсон), утверждалось, что данные о ДНК всех современных Homo sapiens указывают на их происхождение от митохондриальной ДНК одной женщины, жившей в Африке около 200 000 назад.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
