Обсуждение конкретных ворот и способа, которым они планировали добраться до Бейкара, формально бывшего уже Ативерной, и заняло у них все время, которое они спускались с перевала.
— Джесс — а может, я уже там подам отцу весточку и дальше буду уже добираться как принц? Можно тут взять роту охраны?
— Можно. Только где твой мешок золота?
— Ну да, они же обязаны только обороной своего участка границы… Слушай, но ведь второй пехотный был как раз из Бейкара?
— Был. Только набрал его не сам Бейкар, а как-бы лично Эдоард Шестой. А они ему просто разрешили рядом с городом постоять. Это уже потом в нем наемников заменили — тут-то им хитрости и отлились, контракта с городом-то не было. Кстати, а долг-то им выплатили?
— Конечно, иначе я бы туда сам не сунулся. Еще дед, хотя это была, я тебе скажу, Проблема.
Так за разговорами они и добрались до Стальных Ворот — ворот, которые поставили и содержали гильдия Сталеваров и цех Кузнецов. Ворота составляли две башни — высокая и изящная да толстая и низкая. Само собой, назывались они Молотобоец и Кузнец. Острые, четырехскатные крыши с фигурными флюгерами были покрыты железными листами.
— А как же у вас крыша-то не ржавеет? — поинтересовался Джесс у добродушного мощного стражника, которому они платили вьездную пошлину.
— Никак. Мы ее каждые два года перекрываем. Оно проще выходит, чем медникам свою чистить. А вот, кстати, ежели благородный господин когда испытает денежные проблемы — то я бы за вот такую шпагу, как ваша, очень бы неплохо заплатил.
— Это зачем же тебе такая шпага? — настороженно спросил Джеррисон, оценив аккуратность словесной конструкции.
— Ну, отличная Сальванская работа прошлого века. Оченно было бы интересно проковочку посмотреть.
На воротах тут дежурили сталевары и кузнецы — по очереди. Узнав о местных постоялых дворах (удивительно, но все рекомендованные оказались в кварталах кузнецов), Джериссон и Ричард вьехали в Вольный Город Монкар.
Уже на подъезде к городу они видели вдали большую серую полосу, сливающуюся с небом, и чувствовали запах. Запах водорослей, воды и путешествия. Запах Великой Лейс.
Мы друг друга поняли?.
Наверное, где-то в идеальном мире руководство руководит — то есть мыслит о глобальных задачах, прорывах и политических решениях. В реальности большая часть времени уходит на ругань по поводу мелочевки, хозяйственные заботы и прочую ерунду. И только одну-две десятых, если вам везет, что-то более серьезное. На всех совещаниях пропорции сохраняются.
Как ни странно, после демонстрации нападения отношения Лилиан и полковника Фрима вошли во вполне приемлемые рамки. Лилиан не "наезжала" на него без необходимости, а он не открывал рта, пока не видел чего-то уж совсем плохого.
Пару раз они все-таки вежливо скандалили. Ну например, когда Лилиан предложила (весьма тактично, как ей казалось), свою помощь с медицинским обслуживанием полка:
— У нас есть три лекаря и докторус, строго по штату!
— Я врач.
— Уточняю. Вы — кто?!
— Врач. Ну… такой особый докторус. — Лилиан подумала, что надо сослаться на что-то правильное — У нас своя гильдия. По указу Его Величества.
— Имею вопрос. Сколько вас, в этой гильдии?
— Э-э-э… Четверо.
— А что я буду делать там, где вас нет? Гильдия докторусов вас приняла?
Это было настолько не так, что дальше можно было не разговаривать. Кроме того, Лиле показалось что полковник про себя подумал "Ты на моих солдатах тренироваться не будешь!"
Но на нескольких вещах Лиля все-таки настояла.
— Если вы заставите своих солдат мыть руки, особенно после оправки, если вы будете брать воду выше по течению, чем отхожие места, у вас существенно упадет количество желудочных больных. Откуда вы берете воду?
— Ваше Сиятельство, вам-то что с этого?
— Будем считать это моей причудой?
Выражение лица полковника явно говорило, что в причуду он не верит.
— Коротко говоря — посчитайте количество больных до и после. И учтите, что если колодец мелкий — туда тоже попадает.
— Не глупей свиньи-то, Ваше Сиятельство, — не выдержал полковник. — Уж это знаем!
Лилиан сообщила ему, что готовится к переезду, на что Фрим церемонно ответил:
— Благодарствую, Ваше Сиятельство.
Обсудили пару хозяйственных проблем, полковник рассказал о расстановке постов. Лилиан решила попробовать:
— Я предлагаю другие пропуска.
Фрим удивился. Он даже спросил:
— А эти чем плохи, Ваше Сиятельство?
— Они легко подделываются и их трудно менять.
— А вы что предлагаете?
— А вот что. — Лилиан достала пачку бумажных листов. — И на них писать кому, кто, на сколько времени выдал.
— И сколько ж это стоить будет?! У меня в год столько пергамента уходит!
— Это не пергамент. И это будет дешево — а для вас вообще ничего.
— Просто так раздавать тоже не след. Опять таки, а патрули мои читать-то не всегда могут. Подумать надо…
На том и закончили.
Дождавшись, пока полковник выйдет, Лиля спросила:
— Лонс, ты-то почему сидел с вытаращенными глазами?
— Ваше Сиятельство, но это же… просто неприлично!! Обсуждать… солдатские…
— Тебе очень хочется иметь тысячу больных поносом вокруг себя?
— Нет, но…
— Лонс, считай, что это заранее сделанная уборка. Поговорить в любом случае быстрее и проще, чем потом убирать.
В интерпретации полковника совещание несколько отличалось от восприятия Лилиан.
Совещания офицеров Третьего пехотного полка проходили, как правило, на пятый день десятинки, по утрам. Ни один командир эскадрона или службы не мог себе позволить просто так это замечательное мероприятие прогулять — обязательно надуют, обойдут, повесят мерзкую задачу, сено "зажмут". Надо быть, надо бдить. Само собой, больше всех внимания этому уделял сам полковник Фрим.
— Так. Господа офицеры!
Все встали.
— Прошу садиться.
Для совещания господ офицеров строился всегда отдельный навес. Формально, все посты находились от него метрах в двадцати, в реальности — как получится. Поэтому секретные вопросы там не обсуждались, а обсуждались вещи гораздо более существенные — так что итоги совещания доводились до исполнителей раньше, чем командир доходил до подразделения.
— Так. Значит, вчера я присутствовал на совещании у графини Иртон. И она у меня поинтересовалась, значит, какого фига на берегу стоит пост и дозор.
