– А мне казалось, что ритуальные убийства происходят после двенадцати ночи, – делано улыбнулся он.
– Кому ты нужен!
– Тогда я пошел. – Чемоданов попытался улизнуть.
– Передай Горюновой, что я ее стул найду, в крайнем случае – свой отдам.
Костик нехорошо сощурился. Чего у него там в голове варится? Явно не плов и не щи, а какая-то ядовитая бурда.
– И еще, – продолжила Арзамасцева, – скажи Томиловой, что у нас с тобой нет никакого романа.
– О-па! – Костик подошел к Лизе вплотную. – Аззи, а ты уверена, что нет?
Лиза опешила. Вдруг, стукнувшись вчера головой, она забыла не только то, что было сразу после, но и то, что случилось до того. Костик сидел, ждал ее на ступеньках… Кто еще будет это делать, как не влюбленный? А что, если она ему что-то такое сказала, после чего он и занял наблюдательный пост около ее двери?
– Ну вот, я же говорила! – донесся до них голос Гали.
На верхней площадке стояла Горюнова. Цвет волос у нее был ослепительно-зеленый. Огромные подведенные глаза готовы были выскочить из орбит.
– Привет! – махнул рукой Костик.
– Она и сама сказала, что влюблена в него, – как само собой разумеющееся произнесла Галя.
Кажется, врач просил, чтобы Лиза ни в коем случае не стучалась головой об острые углы и твердые поверхности. Но он не предупреждал, что эмоции тоже могут врезать по мозгам – никаких ступенек не надо, чтобы заработать внеплановое сотрясение мозга.
Наверное, Лиза свалилась бы, если бы рядом не оказалась надежная стенка. Арзамасцева прислонилась к холодному бетону и закрыла глаза.
– Когда я тебе это сказала? – крикнула она наверх.
– После физики! – ответила Галя.
– Ну вы, девочки, даете!
Костик побежал вниз, его шаги простучали по кафелю первого этажа, скрипнула пружиной входная дверь.
– Костя! – кинулась следом за ним Нона.
– Знаешь, кто ты? – тихо спросила Лиза соседку по парте.
Галя развела руками:
– Но ты же так сказала!
– Я пошутила, – прошептала Арзамасцева, хотя это уже было неважно.
– Почему вы все такие?
От внезапного вопроса Лиза вздрогнула, успев испугаться, что начала слышать голоса – Горюнова ведь убежала и сейчас воркует с Чемодановым. Как она может что-то говорить рядом с ней?
Но ничего сверхъестественного не случилось. Горюнова вернулась. Подошла в своих бесшумных ботах. Американцы умеют делать качественную обувь. Она, наверное, подстраивается под желания своих хозяев. Хочешь – будет тихой. Хочешь, начнет цокать каблучками. А то вдруг поможет догнать автобус. Хотя какой автобус в Америке? Они там все ездят на собственных машинах.
– Какие? – Смотреть на Нону было неудобно. Она стояла ниже на несколько ступенек. И этот взгляд олененка Бэмби вверх… Плакать хочется заранее. Грустный мультик.
– Злые. Вы нападаете до того, как вам кто-то что-то сделает. Вы всегда точно знаете, куда бить. И вы никого не любите. Вы не умеете любить. Вы умеете только отбирать.
– Я ничего не отбирала! – Так хотелось все объяснить. Но подходящих слов не было. – Мне не нужен Чемоданов! А стул я найду. Он в лесу остался. Ты сама его бросила. Чесанула, как сумасшедшая…
– Я не сумасшедшая! – взвизгнула Нона, поднимаясь на одну ступеньку с Лизой.
Она бы, наверное, ударила Арзамасцеву, если бы наверху вдруг не появился завуч. Столько времени прошло, а он все еще был новеньким. По тому, как себя вел. Неуверенно. И улыбка у него была растерянной, словно он заранее извинялся перед всеми, что так неудачно выбрал профессию. Но вот он увидел Нону, и лицо его озарилось.
– А! Горюнова! – словно к старой знакомой, обратился завуч. – Вспомнила, что произошло в тот день в раздевалке?
Тоже нашелся стратег – кто ж на ходу об этом спрашивает? Так ему в коридоре обо всем и рассказали!
Лиза хмыкнула и посмотрела на Нону, рассчитывая на поддержку. Но Горюнова больше не изображала из себя мультяшного персонажа. Она улыбалась. Как обычно. Широко и знакомо. Так улыбаются голливудские актрисы на титрах «The End». Но при этом лицо у нее было, как у злого хорька. Злого зеленого хорька, который по глупости залез в чан с краской. И вот хорек пришел в курятник, чтобы отомстить людям.
Запоздало Лиза подумала, что маму все же стоило послушать и посидеть неделю дома. Тогда бы ничего не произошло. А еще она успела вспомнить, что наказание за ошибку никто не отменял. Все правильно. Она первая не пришла американке на помощь, с чего вдруг Нона должна стать всё понимающей и всё прощающей?
Горюнова подняла руку.
– Я вспомнила – это она.
Слова не сразу дошли до Лизиного сознания. Все-таки сотрясение – уважительная причина. Она еще успела подумать, что зеленый цвет американке не идет. К ее огромным глазам больше шел ее натуральный, светло-русый.
– Ты, кажется, Арзамасцева, – чуть прищурился завуч. – Помню тебя. Я так и думал.
– Что думали? – насторожилась Лиза. Учитель шел сверху, может, он успел разглядеть под ее начесом заклеенный шов, вот и подумал…
– Могла бы сама признаться, а то устроили балаган.
– В чем? – Лиза никак не могла понять, о чем вообще идет речь. Разве о пропавшем стуле знают учителя?
– Человек только-только пришел в школу, а вы сразу накидываетесь на него, словно дикари какие-то.
– Кто накидывается? – Лиза представила невероятную картину, как на Горюнову, шагающую со стулом, напал маньяк, отобрал стул и скрылся в неизвестном направлении.
– Не строй из себя… – Завуч уже хотел сказать обидное слово, но сдержался.
В душе у Лизы шевельнулась едкая обида – зачем он так? Что она сделала?
– На педсовете разберемся!
– В чем?
– В ЧП! Или ты думаешь, что драка в раздевалке – это нормальное поведение девочек в школе? – И, проходя мимо Ноны, добавил: – Спасибо, Вайнона. Что ты здесь делаешь?
– Лабораторную по физике сдавала.
– Молодец.
– Подождите! – побежала за завучем Лиза. – Это не я!
Паника болезненными молоточками застучала в мозгу. Это было невозможно! Ее обвинили не в том, что она знала за собой – не помогла, когда увидела, что Горюнову бьют, не зашумела, не разняла, – а в том, чего не делала.
– Мы с тобой потом поговорим!
В Лизе проснулся знакомый страх – ее обвиняют в страшном. Но если прямо сейчас все объяснить, то ничего не будет. Она же не виновата!
Завуч уходил. Лиза прыгнула с последних трех ступенек – она так с первого класса делала. Однажды на спор перепрыгнула пять ступенек. Легкий трюк. Любой его повторит. И она вполне удачно приземлилась. Но тут в голове словно взорвалась мина. Перед глазами мгновенно потемнело, а когда свет вернулся, глаз никак не мог сфокусироваться ни на одном предмете. Действительность предательски ускользала, заставляя раз за разом безуспешно пытаться задержаться взглядом хоть на чем-то. И как повторение дурного сна – завуч опять уходил. Лиза видела его спину. Значит, она не остановила его, ничего не сказала.
