Я такая мудрая, что самой противно. И чего это я понесла про семейный бизнес? Прямо как старый раввин. Вай-вай…
А Джас не отстает:
— Нет, он мне, конечно, нравится, но я хочу радоваться каждому дню, понимаешь? Не хочу сиднем сидеть, как старушенция.
Я уже вошла в свою роль и не хотела из нее выходить:
— Джас, ну ты же у меня умная девочка (я даже сказала это без тени сарказма), умная и красивая, у тебя всё впереди. Ты что, хочешь связать свою жизнь с продавцом овощного магазина? Хочешь сидеть взаперти, нарожать ему кучу детей, чтобы вставать с петухами и обсуждать с мужем урожай капусты? Да посмотри хотя бы, что сделалось с моей мамой, — пустила я в ход последний аргумент.
— А что с ней сделалось? — удивилась Джас.
— Она мучается с моим отцом.
— Как же я ее понимаю…
Понедельник, 16 ноября
16.10
Джас порвала с Томом. Пришла в школу бледная и зареванная. Я еле дождалась большой перемены, чтобы дать ей выговориться, потащила ее на теннисный корт. На улице уже колотун, но жилетку я не стала надевать — меня греет лифчик, вернее, сама мысль, что грудь подросла, и лифчик уже не сбивается в кучку. Я, кстати, заметила: росту груди очень помогает мысленная установка. В таком случае Мелани Гриффит слишком много думает про свои буфера…
Ну и вот, Джас мне все рассказала, как она IKI и 1ула» Тома. (А следующим уроком у нас как раз грамматика. Спряжение по лицам глагола кидать: "Я кидаю, ты кидаешь, он/она кидает…")
Джас говорит мне:
— Том очень обиделся. Он даже не понял, за что — ведь все было так хорошо.
Глаза у Джас снова стали на мокром месте, и я по-дружески ее обняла, а потом резко отдернула руку, вспомнив про свою сомнительную репутацию.
— Да ладно тебе, — говорю я, — вокруг столько хороших парней. Зачем тебе этот Том с довеском в виде кабачков и старшего брата.
22.00
Господи боже мой, опять звонит Джас. Она до сих пор сомневается в правильности своего поступка. Нужно бы ей обзавестись другим парнем.
Четверг, 19 ноября
20.00
У нас замена на химии. Вернее, не замена, а пришла студентка-практикантка мисс Идрис. Она очкарик, но даже в очках слепая, как крот. Она так волновалась, а нам как шлея под хвост попала. Мисс Идрис попросила меня принести пипетки, я дернулась, но вместе со шкафом, так как девчонки привязали тесемки моего рабочего халата (он завязывается сзади) к ручке шкафа. Они так смеялись, что перепутали тесемки и долго не могли меня отвязать. Потом Рози прислала мне записку:
Начинаем операцию «Парты идут ромбом». Когда химичка отвернется к доске, потихоньку двигаем парты назад.
В конце урока, когда мисс Идрис закончила писать длиннющую формулу и обернулась к нам, она нас потеряла, потому что все парты сгрудились у дальней стены. Мы думали, умрем от смеха. А бедная мисс Идрис только моргала, не в силах и слова вымолвить.
А потом произошло нечто ужасное. Мы с Джас вышли из школьных ворот, а там Робби. На секунду мне подумалось, что ему нужна я, и только я, а не эта макрель, но когда я прошла мимо, он так зло на меня посмотрел… Мы отошли подальше, и я говорю Джаске:
— Нет, ты видела? Что он против меня имеет? Подумаешь, засек мои трусики. Меня, что, теперь убивать за это?
Джас вдруг густо покраснела.
— Что такое? — сказала я. — Ты что-то не договариваешь?
— Понимаешь… — промямлила она, — думаю, он сердится за Тома, ведь я сказала Тому, что посоветовалась с тобой. А ты сказала, что нам лучше расстаться, что он мне не подходит. Но ты ведь действительно так говорила.
Я схватила Джас за школьный галстук:
— Что? Что ты сказала? — прошипела я.
А Джас только заморгала и пошла вся пятнами.
Полночь
У меня нет слов. Как ножом в спину. И это лучшая-то подруга! В «Великолепной пятерке»[41]такого и в помине не было. Еще бы Робби на меня не злился.
Понедельник, 23 ноября
16.15
Жуткий день. Джеки нашла нам занятие на немецком, пока герр Камьер упивался на доске спряжением глаголов. (Вообще, немецкий совершенно дурацкий язык — глаголы зачем-то загоняются в конец предложения, но кого интересует мое мнение. Пожалуй, буду называть отца — фатер, а маму— муттер, или сокращенно: фати и мутти.)
Ну так вот, Джеки предложила каждому расписать таблицу привлекательности и пустить по партам — кто кому какие оценки поставит. По пунктам: кожа, волосы, глаза, нос, фигура, рот и зубы. В опросе участвовали Джеки, Элисон, Джас, Рози, Джулия, Эллен и Бет Морган. Я сначала отказалась, но против Джеки не попрешь… Я всем девчонкам оценки завысила, даже за лицо. Бет, например, я завысила еще оценку за зубы, поставив ей «7». Я руководствовалась тем, что ее щербатость — явление временное, просто у нее выпал молочный зуб. Все оценки, естественно, выставлялись анонимно. Ну, и потом мы получили свои листочки обратно. Вот чего удостоилась я:
кожа 7 8 8 7 8 8 7
волосы 8 8 8 8 8 8 8
глаза 7 6 8 8 8 8 8
нос 4 3 3 0 4 4,25 4
фигура 7 6 7 7 7 7,5 7
рот G 6 6 6 5 6,3 6
зубы 8 8 9 9 8 9 9
Кто-то из девчонок ваще поставил мне за нос «ноль»! За нос у меня получились самые низкие оценки, а за зубы — самые высокие. У Джас кругом были почти одни «восьмерки», и она в результате обнаглела, начала меня жалеть. А меня это просто бесит.
По дороге мы даже поспорили.
— Джаска, а почему у тебя за рот оценки выше, чем у меня? Чем твой рот лучше? Слушай, это ты поставила мне «шесть и три десятых»? По-моему, это твой почерк.
— Ну-ка покажи. Да нет, вроде не мой.
— Значит, ты мне поставила оценку еще ниже? Потому что эта — самая высокая.
И Джас сдалась:
— Точно, это мой почерк. Это я тебе поставила.
Я была в ярости:
— И чем тебе не по вкусу мой рот?
— Если бы он мне не нравился, я бы поставила тебе другую оценку.
— Но это же самая что ни на есть средняя оценка.
— Конечно, можно было бы поставить и «семь», и даже «восемь», но только когда у тебя закрыт рот.
— Что? — возмутилась я.
Джас покраснела и говорит:
— Но ведь мне пришлось учитывать множество факторов. Это все из-за твоей улыбки.
— В каком смысле?
— Ну… когда ты улыбаешься, у тебя такой огромный рот…
