При нападении на дикие ганги Кити и ее напарник Рик использовали примитивнейший трюк с ловлей на живца. Причем всегда беспроигрышно. Рисковать подобным немудреным образом подростки позволяли себе не часто — максимум раз в неделю. Но куш стоил того. Юные «робингуды» — так Рик и Кити называли себя — не загадывали, везло ли им или хранили их небеса, однако формулы успеха, позволявшей мочить гангстеров и набивать желудок, придерживались строго.
Подобно Бугаю, Рик ходил по полуразрушенным кварталам, выбирая цель для атаки. Причем ходил один. Если б он нес добычу, вел невольника или женщину, что в падшем Мегаполисе с некоторых пор считалось одним и тем же, на него могли бы напасть. Однако вооруженный мужчина — а Рик вооружался для таких разведывательных рейдов до зубов, — практически не рисковал. Бандиты, даже превосходя числом, на одиноких «нищих» бойцов никогда не нападали, поскольку в рукопашной, учитывая отсутствие огнестрельного оружия, был очень велик риск ранения кого-то из нападавших. Поживиться за счет подобных Рику «пустых» одиночек было невозможно, так что обмен один к одному гангстеров не устраивал. Убить за добычу они могли не задумываясь. Но рисковать за бесплатно не собирался никто.
Рик бродил по городу, высматривая, выспрашивая и мотая на ус. Обычно он выбирал самое шикарное из бандитских заведений, прощупывал возможности подхода и бегства, изучал охрану и вообще количество лиц, постоянно обретающихся внутри объекта. Кити же все это время сидела дома и не показывала на улицу носа, так что ее, кроме Рика и жертв налетов, никто не видел в лицо.
После того как объект для нападения был выбран, Кити вступала в преступную комбинацию. На пару со смертоносным кольтом «Питоном». Ее огнедышащий револьвер назывался, как выяснила мисс Мэри, именно так: «кольт Питон калибра.367 Магнум, с удлиненным стволом». Признаваясь откровенно, «Питон» был главным козырем в безумной игре парочки робингудов. Отец Кити до катастрофы служил в полиции, причем был копом блестящим. Наградной револьвер, который ему вручили перед уходом на пенсию, хранился в герметичной коробке, регулярно чистился, смазывался маслом, в общем, его холили и лелеяли с большим усердием и любовью. Спрятанный в лакированной коробке, замотанный в полиэтиленовый пакет и масляную тряпку внутри огромного противопожарного сейфа — отец Кити хранил самые дорогие вещи в сейфе, например, ценные бумаги, документы и дочкин фотоальбом, — «Питон» оказался редким экземпляром огнестрельного оружия, сумевшим пережить тридцать лет катастрофического анабиоза. Именно благодаря этому уникальному стечению обстоятельств миловидная школьница Кити стала владельцем сокровища, ценность которого было сложно переоценить.
С первых минут после пробуждения, опять же по случайному стечению обстоятельств, напарником крошки Кити стал Рик — одноклассник и сосед по этажу.
С тех пор пара не расставалась. Было неизвестно, где сгинул папаша Кити и что стало с родителями Рика — оба малолетних налетчика отмалчивались по этому поводу, — однако предположить было несложно. Город, прикончивший десять миллионов жителей за восемь недель, был не самым безопасным местом.
В коробке с кольтом «Питон», помимо собственно револьвера, было шесть позолоченных подарочных патронов. А также упаковка обычных. Сорок штук. В совокупности все это обеспечивало крошке Кити неизмеримое превосходство над многими людьми.
С детства отец натаскивал ее в тире, так что Кити отлично стреляла, несмотря на возраст и хрупкое телосложение. Рик требовать у нее оружие не рисковал. Во-первых, как стрелок он был хуже, а во-вторых, Кити никогда не отдала бы никому револьвер. Не потому, что не доверяла Рику, вовсе нет. Просто она воспринимала «Питон» как неотделимую часть себя, нечто вроде пальцев на руке или косичек с бантами. Впрочем, Рик не видел смысла требовать себе пистолет, так как трюк с растерянной девочкой всегда проходил на ура. Схема работала.
С «приросшей» к руке пушкой изменился и характер маленькой Кити. Лишившись родителей, но приобретя револьвер, из капризной избалованной девицы Кити превратилась в бешеную оторву, скорее склонную к мрачной агрессивной депрессии, нежели к хныканью.
В мире после пробуждения слезы были ни к чему, а вот свинец оказался определенно в цене…
Когда мисс Мэри была готова свалиться на землю от усталости, Кити, наконец, заявила, что они пришли. Мэри застыла, рассматривая убежище робингудов. Перед ней возвышался полуразрушенный остов очередного небоскреба, такой же пустой и мертвый, как все остальные дома в издыхающем Мегаполисе.
В мрачной конструкции Мэри опознала очень известное в городе здание: 63-этажный Юксам Билдинг — не самую высокую, но одну из самых красивых башен столицы. Когда-то Юксам Билдинг принадлежал крупной страховой компании, в нем размещалось почти пятнадцать тысяч человек постоянных служащих и около тридцати тысяч человек посещали его ежедневно по делам. Исполненный в виде «молящихся рук», то есть плавно восходя с двух сторон от фундамента к вершине по параболам, Юксам Билдинг возвышался над берегом Хангана — широкой реки, пересекавшей центральные кварталы Сеула с востока на запад. Давным-давно отражение небоскреба пересекало реку, переливаясь в прозрачных водах мириадами звезд. Яркие золотистые стекла, отражавшиеся в Хангане и украшавшие некогда роскошно-горделивый фасад, теперь либо отсутствовали, обнажая серый бетон и металлические конструкции, покрытые ржавым налетом, либо помутнели до черноты. Цоколь и первый этаж небоскреба утопали в горах мусора и обломков.
— Добро пожаловать в нору! — жизнерадостно провозгласила Кити. — Шестнадцать ресторанов и восемь кинотеатров Юксам Билдинг нынче закрыты, зато в подвальных этажах по-прежнему действует Океанариум. Морские животные в нем давно сдохли, зато поселились мы с Риком!
С этими словами крошка Кити указала в дальний угол здания, заваленный кирпичом и кусками бетонных плит.
— Идемте! — возвестила маленькая разбойница.
«Прячутся в туннелях Океанариума? — Мисс Мэри скептически покачала головой. — Действительно нора, иначе не скажешь…»
В это мгновение необъяснимое переживание кольнуло мисс Мэри в сердце.
Даже не переживание…
Предчувствие.
Путь под ногами был полон мусора, проволоки и камней, поэтому Тешина остановилась, чтобы не пораниться, и только после этого осторожно подняла голову.
Причина беспокойства висела перед ней. Пока они с робингудами шли от логова живодеров, небоскребы острова Ёыйдо — своеобразного сеульского Сити, делового центра столицы — загораживали ей вид на юг города. Однако теперь, поднявшись на высокий цоколь бани Юксам, возвышающейся над рекой, мисс Мэри смогла разглядеть местность отчетливо и далеко. За стенами полуразрушенной «золотой башни», прямо в воздухе полыхало мерцающее янтарно-желтое марево, такое же сияющее и золотое, каким некогда казался сам Юксам Билдинг.
Оптическое явление было очень странным, не свойственным природе Полуострова вне зависимости от сезона или погоды. Сравнить его можно было разве что с полярным сиянием, однако говорить об Aurora Borealis в субтропической Корее было смешно. Свечение воздуха не было также и радугой. Дождь шел свирепый, не переставая, солнца не проглядывало. Восход и закат тоже вычеркивались, ведь день близился к полудню. Самолеты над городом давно не летали: распыление в воздухе каких-то химических веществ также отпадало.
