Теперь я уже мог задать ему вопрос, который вертелся у меня на языке:
— А вдруг это Серебряные Воины?
Белфиг пристально посмотрел на меня.
— Вы что-то знаете о Серебряных Воинах?
— Очень мало. Знаю, что их раса отличается от вашей. Что они завоевали почти все дальнее побережье этого моря. И что они, скорее всего, явились с Луны, расположенной на другом конце Вселенной.
Он с облегчением вздохнул:
— И кто же вам это рассказал?
— Лорд Шаносфейн из Дхетгарда — Светский лорд.
— Ну, он не так уж много знает о том, что происходит в мире, успокаиваясь, сказал епископ. — Его больше интересуют абстрактные вещи. Я не думал, что Серебряные Воины для нас опасны. Они завоевали один или два города на дальнем побережье и исчезли.
— Но почему вы ничего не сказали о них, когда я вас спрашивал о ваших врагах?
— Что? Враги? — Белфиг засмеялся. — Да разве можно считать врагами воинов с другого конца мира?
— Даже потенциальными врагами?
— Поверьте, это невозможно. И к тому же Ровернарк неприступен.
Снова раздался хриплый крик матроса.
— Слышите? Там!.. Там!
Он был прав. Мне тоже показалось, что из океана доносится голос слабый и безнадежный.
— Может быть, какой-то корабль терпит крушение? — предположил я.
На лице епископа появилось раздражение.
— Ну как это может быть?
Свет и голос приближались. И я различил слово. Совершенно определенное слово.
— Берегитесь! — кричал голос. — Берегитесь!
— Дешевые пиратские штучки, — пробормотал Белфиг. — Моржег, твои воины должны быть наготове!
Моржег отправился вниз.
Свет уже был почти рядом, когда раздался странный крик. Скорее вой.
Огромная золотая чаша висела в темноте. Из нее и исходил этот нестерпимый свет. И завывание.
Белфиг прикрыл глаза рукой — от такого свечения можно было ослепнуть.
Голос зазвучал вновь.
— Урлик Скарсол, если ты хочешь избавить этот мир от бед и найти то, что ищешь, возьми Черный Меч!
Это был голос, который я слышал во сне.
— Нет, — в ужасе закричал я. — Никогда! Никогда не возьму в руки Черный Меч!
Я не знал, почему говорю эти слова. Ведь я не имел понятия, что такое Черный Меч и почему от него отказываюсь. Эти слова говорил не я, а все жившие во мне воины — воины прошлого и будущего.
— Ты должен!
— Нет!
— Тогда мир погибнет!
— Он и так обречен!
— Неправда!
— Кто ты? — спросил я.
Было трудно поверить, что все это — воплощение сверхъестественных сил, потому что все и всегда в моей жизни имело какое-то разумное объяснение. Но не эта звучащая чаша, не этот голос, доносящийся с небес, как голос Бога. Я всматривался в громадную золотую чашу, пытаясь понять, что ее держит в воздухе. Но так ничего и не увидел.
— Кто ты? — снова крикнул я.
В ярком свете передо мной возникло перекошенное от ужаса лицо Белфига.
— Я — голос Чаши. Ты должен поднять Черный Меч. Ты не пожелал слушать свой внутренний голос, и мне пришлось принять такой образ, чтобы убедить тебя. Подними Черный Меч!
— Нет! Я поклялся, что не сделаю этого!
— Только подняв Меч, ты наполнишь Чашу. У тебя нет другого выхода, Вечный Победитель.
Я заткнул уши и почувствовал, что теряю сознание.
Когда пришел в себя, кричащая чаша исчезла. Осталось только свечение.
Белфиг дрожал от страха, и по его взгляду было видно, что именно я являюсь причиной его ужаса.
— Уверяю вас, что непричастен к этому, — мрачно заметил я.
Белфиг откашлялся и обиженно сказал:
— Я слышал, что некоторые люди умеют вызывать миражи. То, что я видел, меня потрясло, но льщу себя надеждой, что до конца нашего путешествия вы не станете больше демонстрировать свою силу. Да, я не ответил на ваши вопросы, но это еще не значит, что вы можете…
Он не договорил.
— Если это и был мираж, епископ Белфиг, я тут ни при чем, — ответил я.
Белфиг хотел еще что-то сказать, но раздумал и, пошатываясь, пошел вниз.
8. ЛОГОВО МОРСКОГО ОЛЕНЯ
Я еще долго стоял на палубе, вглядываясь в темноту и пытаясь разгадать происхождение странного видения. Если забыть о том, как в палатах элдренов я увидел себя в нынешнем обличье, сны мои стали реальностью впервые.
И, конечно, это не было сном — ведь то же самое видели и епископ Белфиг, и свита, и члены команды. Они перешептывались, стоя на нижней палубе, и с опаской поглядывали на меня.
Но если кричащая Чаша имела отношение ко мне, то невидимый колокол, судя по всему, был каким-то образом связан с епископом Белфигом.
Я не понимал, почему Белфиг решил продолжить охоту вместо того, чтобы вернуться в обсидиановый город. Может быть, у него в этом море назначена встреча? Но с кем? С пиратами? Или с самими Серебряными Воинами?
Но все эти вопросы казались мне не такими уж важными по сравнению с главным: что такое Черный Меч? Почему я отказался от него, хотя не знал, что он из себя представляет? Название его что-то мне напоминало. Но что? Почему же избегал даже мысли о нем? Ведь именно поэтому я и провел с девицей ту ночь. Ах, как мне хотелось забыть о Мече, убежать от него…
Так ничего и не решив, измученный, вернулся в каюту и упал в свой гамак.
Но заснуть не мог. Не мог и не хотел — я боялся, как бы видения не вернулись вновь.
Я вспомнил слова: «Если ты хочешь избавить мир от бед и найти то, что ищешь, то возьми Черный Меч!»
И стих: «Черный Меч. Черный Меч. Черный Меч. Черный Меч — Меч Победителя. Слово Меча — закон Победителя».
В одном из своих воплощений — в прошлом ли, в будущем ли, не имеет значения, поскольку Времени для меня не существовало — я, должно быть, отказался от Черного Меча. И совершил какое-то преступление или по крайней мере обидел кого-то, кто хотел, чтобы я Меч сохранил. За это, вероятно, я и наказан вечным скитанием во Времени и Пространстве. А может быть, суть наказания в другом: в том, чтобы я осознавал все свои воплощения, а значит, и свою трагедию. Если так, то это было изощренное наказание.
Хотя я жаждал покоя и мечтал о встрече с Эрмижад, а Черный Меч мог в этом помочь, что-то мне вновь мешало его поднять.
«На острие Меча — кровь солнца. Рукоятка слилась с рукою».
Загадочная фраза. Что означает ее первая часть? Вторая часть была понятнее. Очевидно, она говорила о том, что моя судьба переплетена с судьбой меча.
