Яков воздает должное своим подданным, которые хорошо послужили ему в этом году, и раздает им богатые подарки. Дэвид Линдси все еще на королевской службе, ни разу не дрогнувший в своей любви и верности к мальчику, единожды доверенному его заботам. Яков сделал его Львиным лордом-герольдмейстером, герольдом по исключительно важным событиям. Этот выбор особенно хорош, потому что Дэвид провел большую часть своей жизни, изучая поэзию и геральдику. Кто лучше него сможет представить Якова другим королям и императору в государственной переписке? Яков собственноручно посвящает старого друга в новый чин и публично крепко обнимает его.
– Ты заменил мне отца, – шепчет он ему на ухо. – Этого я никогда не забуду.
Старик тронут до глубины души. Я целую его щеки и замечаю, что они мокры от слез.
– Наш мальчик будет прекрасным королем благодаря твоему воспитанию, – говорю я ему.
– Он уже великий король, сын великой королевы, – отвечает он мне.
Мы получаем дары из Англии, но ни один из них не несет в себе того тепла и заботы, которыми наделяла их Екатерина, подбирая ярды шелка для моих платьев и вышитые рубашки для Якова. Сейчас это просто ничего не значащие знаки внимания, которыми обмениваются дворы через посредничество церемониймейстеров, а не подарки на праздник от женщины, которая любит своих сестер.
Я думаю о том, как празднует сейчас Рождество Екатерина, будучи все еще женой, но уже не любимой, все еще королевой, которой так плохо служат. После праздников я получаю письмо от Марии, которое она начинает самым важным для нее известием. И я бы очень смеялась над ним, если бы не понимала, что она описывает упадок при дворе Генриха. Это означает конец порядку, который моя бабушка возводила в ранг святого закона. Это означает конец всему.
«Он позволил ей идти впереди меня».
Мария пишет с пронизанной болью простотой. Я вижу, как она качает золотистой головой, время от времени наталкиваясь взглядом на мелькающую впереди нее Мадмуазель Анну, нарушающие все священные правила старшинства и очередности, охраняющего права дворянства. Вот она подхватывает юбки и танцует, встав перед моей сестрой, королевой Англии и вдовствующей королевой Франции.
«Мэгги, она пошла впереди меня. Это все из-за того, что ее отцу пожаловали дворянский титул, хотя я не имею ничего против него. Он приятный человек, он служил кузине Маргарите и был резчиком мяса для тебя, ты должна его помнить. Томас Болейн – добрый слуга короны, я знаю».
Я почти слышу, как Мария пытается снова вернуться к своей мысли и снова теряется в недоумении от происходящего.
«Генрих сделал его графом Ормондом, мало того, еще и графом Уилтширом, что совершенно не на пользу Уилтширу, я в этом уверена. Теперь его сына будут звать виконтом Рошфором».
Я откладываю страницы в сторону, чтобы подумать. Вот, значит, какова ее цена? Неужели с помощью дворянских титулов Генрих расплачивается с отцом за честь его дочери? Если так, то наши испытания могут вскоре закончиться. Ее отец обогатится за счет двойного титула, ее мать станет сводницей и графиней одновременно, а брат – виконтом и сутенером. Почему бы нет? Если Анна Болейн примет эти почести взамен своей так громко восхваляемой непорочности, то мы вскоре снова будем счастливы.
«Генрих устроил торжественный ужин, чтобы отпраздновать получение титулов. Разумеется, королева не смогла на нем присутствовать, поэтому я заняла ее место и повела дам, и герцогиня Норфолк встала за мной. Мы уже намеревались рассесться по своим обычным местам, как я заметила, что кресло королевы стояло за столом, на своем обычном месте, рядом с креслом короля. И пока я мешкала, мастер церемониймейстер отвел меня к столу, стоявшему возле стола Генриха, а Анна Болейн (теперь леди Анна), прошла мимо меня, поднялась по ступеням помоста и села рядом с Генрихом, по правую руку от него, как коронованная королева!
Мы переглянулись со старой герцогиней Норфолк с таким же видом, с которым, наверное, крестьяне смотрят на двухголовую свинью. Я не знаю, что мне говорить или делать, Мэгги! Я никогда не была так несчастна. Меня никогда так не оскорбляли. Я глянула на Чарльза, и тот жестом показал, чтобы я села и сделала вид, что ничего не заметила. Я и села. А ОНА ПРИСЛАЛА МНЕ БЛЮДО! Правда, она это сделала. Она оказала мне знак внимания, словно теперь я должна была быть ей благодарна. Генрих наблюдал за всем этим и не сказал ни слова, ни чтобы ее остановить, ни для ободрения. Она позволила себе насмехаться надо мной. Я положила себе на тарелку угощение и сделала вид, что ем. Я думала, что меня стошнит от стыда. Генрих, должно быть, сошел с ума, чтобы так со мной обращаться, со своей родной сестрой! Он поставил свою шлюху выше жены и выше меня. Она же была моей фрейлиной! Кажется, я умру от бесчестия.
Желаю тебе не такого Рождества, как у нас. Екатерина считает, что эта Болейн собирается обратить Генриха в реформированную веру, и тогда ему не придется спрашивать у папы разрешения или следовать законам церкви. Он сможет делать то, что говорит ему его совесть, потому что лютеране так и делают. А какая совесть у него могла остаться?»
Питлохри,
Пертшир, лето 1530
Пока мой брат ждет решения по своему делу о разводе, святой отец решает отправить своего представителя к нам. В этом не может быть никакого совпадения, и я говорю об этом Якову, когда мы с ним едем верхом по землям к северу от Скона. Посол стойко трясется в седле позади нас, разглядывая ландшафт и говоря, что он напоминает Апеннинские горы, которые прикрывают Рим. Должно быть, святой отец желает убедиться в том, что какие бы еретические книги сейчас ни читал мой брат, какие вызовы бы ни бросал римской церкви, то из всей семьи хотя бы остаюсь верной и достойной внучкой своей бабушки, Маргарет Бофорт, никогда не выходившей из повиновения Ватикану. Яков, мой сын, искренне верует и противится ереси Лютера, даже в самом легком виде, в котором его предлагают немецкие и швейцарские реформаторы. Как и многие другие дети, выросшие в сложных обстоятельствах, он держится понятной и надежной веры старого мира. Он потерял родного отца еще младенцем и бросил вызов отчиму, поэтому он не станет отрекаться от святого отца.
Мы любим летнюю пору, когда можем проехать в северные земли, которые становятся все более суровыми и малонаселенными по мере того, как мы продвигаемся дальше на север. Иногда на закате в небесах появляются странные радуги самых невообразимых цветов и очень долго не темнеет, а рассвет наступает очень рано. В середине лета ночи почти нет. Северные земли – территория белых ночей, где люди наслаждаются летом, пьют и танцуют и почти не спят, празднуя приход солнца.
Яков, как и его отец, вершит справедливость везде, куда бы ни направлялся, собирает суды, выслушивает, выносит обвинения и наказывает провинившихся. Он горячо стремится к тому, чтобы королевский закон действовал на всей территории королевства: от беззаконных низин до взгорий. Он является воплощением мечты северных кланов: король, чья справедливость простирается от суровых северных морей, где не стихает ветер, до беспокойных земель вдоль реки Тайн до Иден. Папский посланник восхищается им и говорит, что не имел ни малейшего представления о том, насколько богаты и могущественны северные земли. Вынуждена признать, что до приезда в Шотландию я и сама мало знала о людях, населяющих эти далекие уголки, но я научилась любить и уважать их.
