Мне было все равно. У меня был мужчина, а у него была я. На все про все ушло еще три месяца, но в итоге он получил меня целиком. По совпадению наша первая законная близость пришлась на годовщину того дня, когда я впервые увидела выступление Келлана в баре «У Пита». Мы взяли свое, наслаждаясь каждым мигом и каждым ощущением.
Раздевая меня и раздеваясь сам, он негромко пел свою песню низким, хриплым, исполненным чувства голосом. Все это время я старалась не расплакаться. Когда настал черед долгого проигрыша, а его священнодействия над моим телом набрали обороты, оставшаяся часть песни была мгновенно забыта, и очень скоро выяснилось, что полугодовые разлука и сдержанность нисколько не остудили наш пыл. Если на то пошло, ожидание даже обогатило его и наполнило бóльшим смыслом. Он воплотил в себе решительно все.
Наше воссоединение было неистовым и чувственным, как многое между нами. Мы занимались любовью, и Келлан нашептывал мне признания – как я красива, как он соскучился, как нуждался во мне, насколько был опустошен, как сильно меня любил. Я же лишилась дара речи и не могла ответить, что испытываю то же самое. Его голос околдовал меня. Затем Келлан произнес нечто душераздирающее.
– Не уходи… Я не хочу быть один. – В глазах у него действительно стояли слезы. – Я больше не хочу оставаться один.
При всей насыщенности моих чувств я уловила волны одиночества, исходившие от него.
Наши тела продолжали двигаться. Не останавливаясь, я заключила его лицо в ладони.
– Я не уйду. Никогда…
Обезумев, я поцеловала его, стремясь успокоить, и он перевернулся вместе со мною на бок – мы оставались лицом к лицу, не прерывая любовного ритма.
Глаза Келлана повлажнели настолько, что слезы готовы были хлынуть ручьем, и он прикрыл их. Его рука снялась с моего бедра и легла на бок, прижимая меня теснее, как будто ему не хватало близости.
– Не хочу быть без тебя, – прошептал он.
– Но я же здесь, Келлан. – Взяв его за руку, я приложила ее к моему колотившемуся сердцу. – Я с тобой… Я рядом.
Мои глаза тоже стали влажными, и я, переполненная чувствами, сомкнула веки.
Я снова поцеловала его, и он оставил руку лежать на моем сердце, как будто боялся, что, если отнимет ее, я вдруг перестану быть реальной. Свою я положила прямо на его татуировку, и мы ловили биение жизни друг в друге. Открыв глаза, я принялась всматриваться в его лицо. Вкупе с трепетом моего сердца это чуть успокоило Келлана, но век он не поднял.
Изучая его, наблюдая за страстью и удовольствием, сквозь которые на его лице временами проступала боль, я затерялась в этом мгновении. Устойчивый ритм ускорился вместе с дыханием, и я мягко поцеловала Келлана, когда сама задышала чаще под его тихие стоны. Я видела, что он близок к финалу, но была до того загипнотизирована зрелищем, что почти позабыла о потрясающих метаморфозах, происходивших в моем существе. У меня не получалось сосредоточиться ни на чем, кроме лица Келлана и боли в его голосе.
Лишь очутившись на самой грани, он распахнул глаза, убрал ладонь с сердца и положил ее мне на щеку.
– Пожалуйста, – прошептал он настойчиво. – Кира, я уже на пределе. – Втянув сквозь зубы воздух, он негромко застонал. – Я не хочу… в одиночку.
Его глаза продолжали блестеть, как будто в любую секунду из них могла выкатиться тяжелая слеза, и мои моментально вновь увлажнились в ответ.
– Я здесь, Келлан. Ты не один… Ты больше не одинок.
С того, что я делала с ним, мое внимание переключилось на то, что он делал со мной. Этого хватило, чтобы я взорвалась. Вцепившись в Келлана что было мочи, я полностью раскрылась, не утаив ничего и явив ему всю глубину моего единения с ним. Он отпустил тормоза и кончил вместе со мной. Затем, когда мы рухнули без сил, наши взгляды сошлись, и мы синхронно перестали дышать, прекратили издавать звуки, безмолвно переживая нечто неимоверно глубокое вместе.
Нас охватило пламя, и наши губы слились – сперва исступленно, в глубоких и упоенных поцелуях, а после перешли к легчайшим ласкательным прикосновениям, как только огонь сменился тлеющими углями, готовыми в нужный момент разгореться.
Келлан сменил позу, но мы остались лицом к лицу. Он обвил меня руками и крепко прижал к себе. С очередным ласковым поцелуем он прошептал: «Спасибо». Я вспыхнула, но крепко вцепилась в него. Он уткнулся в изгиб моей шеи, покрутил головой и тихо проговорил:
– Прости.
Я отстранилась, и он нехотя поднял голову, чтобы взглянуть на меня. Вид у него был довольный, хотя и несколько пристыженный.
– Я не хотел… Веду себя как девчонка.
Встряхнув головой, он глянул вниз, и у меня вырвался смешок при воспоминании, что нечто подобное я ему уже предъявляла.
– Можно заверить тебя в обратном?
В ответ на это Келлан мягко улыбнулся, а затем слегка нахмурился:
– Просто много воды утекло, и я одно время считал, что мы никогда… – Он повел плечами, так как слова давались ему нелегко. – По-моему, я чуточку перекипел, вот и прошу прощения.
Он вскинул на меня взор, и на лице его изобразилась милейшая гримаса.
– Я не хотел забываться. Это просто… позор.
– Тебе совершенно нечего стыдиться.
Губы Келлана тронула слабая коварная улыбка, и я покраснела из-за его толкования моих слов. Издав смешок, я взъерошила ему волосы и приникла к нему в долгом поцелуе. Отстранившись, погладила его по щеке и сказала, вложив в свои слова все умение утешать:
– Ты не должен даже думать об этом и тем более извиняться за признания в подлинных чувствах или страхах.
Мы передвинулись так, чтобы я легла на спину, а он очутился сверху, и наши ноги сплелись. Я взяла в руки его лицо. Келлан довольно сиял.
– Ничего от меня не скрывай. Я хочу знать… Хочу понимать, что ты чувствуешь, даже если тебе кажется, будто в этом нет нужды, даже когда тебе трудно сказать.
Он отвел глаза, и я бережно разворачивала его, пока наши взгляды снова не встретились.
– Я люблю тебя. Я не собираюсь никуда уходить.
Он кивнул и обмяк на мне, подсунув под меня свои руки и уткнувшись лбом в мою шею. Я вздохнула и запустила пальцы в его волосы, время от времени целуя его в макушку, а он отзывался вздохами и стискивал меня крепче. И вот ночь, когда мы впервые спали вместе в прямом и переносном смыслах, завершилась тем, что я держала в объятиях и баюкала его. И в этом я усмотрела некую глубинную эмоциональную связь. Мои пальцы шерстили его гриву, и Келлан медленно проваливался в сон, не ослабляя хватки, а я поняла, что он никогда ее не ослабит. Наша любовь, в равной мере незапланированная и нежданная и тем подтверждавшая мои о ней представления, бесповоротно обожгла нас обоих до самой сути. Она не умрет. Она не сменится новой. Наверное, она не будет легкой… Но все же она будет всегда. И сон, сморивший меня, принес с собой истинное умиротворение.
