— У меня с ним была договоренность.
— Отмените, перенесите… Вы ведь слышали ужасную новость о гибели генерал-губернатора?
— Разумеется.
— Сейчас все стоят на ушах!.. Любая подозрительная личность немедленно берется на прицел. А уж вы-то должны особенно опасаться.
— Предупредите господина директора о моем визите, остальное пусть вас не беспокоит.
— Как прикажете, сударыня, — не без обиды ответил тот, поклонился и с подчеркнутым достоинством зашагал наверх.
Глава шестнадцатая
Расплата
Филимонов при виде Изюмова отставил чай в подстаканнике, грубо поинтересовался:
— Почему без стука?
— Стучал-с, вы не расслышали, — бывший артист шагнул поближе. — Вас желает навестить госпожа Бессмертная.
— Какого черта?.. Гоните вон. Не до нее сейчас!
— Я предупредил, они не уходят. Сказывают, у нее с вами была договоренность.
Директор вдруг задумался, махнул:
— Ладно, зови!
Когда швейцар выскользнул за дверь, Филимонов торопливо убрал со стола бумаги, уселся в кресло непринужденно и вальяжно, стал ждать.
В дверь постучали, он пропел:
— Прошу сударыня!
Бывшая прима толкнула дверь, с театральной нерешительностью остановилась у порога.
— Здравствуйте, Гаврила Емельянович. Сказали, вы сегодня никого не принимаете?
— Никого, кроме вас! — он поднялся, поспешил навстречу любезно взял руку гостьи, поднес к губам. — Для вас мои двери всегда открыты.
Боль отдалась в плече Таббы, она непроизвольно охнула, отвела руку.
— Что с вами, мадемуазель?.. Я сделал больно?
— Ерунда, — усмехнулась Бессмертная. — Не обращайте внимания.
— У вас что-то с рукой?
— С плечом… Неосторожно оступилась.
— Ай-яй-яй! Что ж вы так не бережете себя! И когда это случилось?
— Буквально вчера.
— Нехорошо, милая Табба. Будьте осторожны во всем — и в движениях, и в поступках, и даже в мыслях. Времена, сами видите, какие.
— Вижу… Могу присесть, Гаврила Емельянович?
— Разумеется, — он вновь, то ли случайно, то ли специально, помогая сесть, коснулся ее плеча, и она вновь застонала. — Да у вас действительно проблема, милая?.. К доктору обращались?
— Он меня успокоил. Сказал, вскоре пройдет.
— Дай бог, дай бог. Вам болеть сейчас совсем ни к чему, — Филимонов расположился напротив, поцокал языком. — Господи, что же творится в стране?.. Вы, разумеется, слышали о кошмаре, который случился с генерал-губернатором?.. И снова какая-то дама! Дамы нынче стали опаснее самых жестоких господ!
— Я по моему делу. Гаврила Емельянович, — прервала его актриса. — Надеюсь, вы не забыли о нашей договоренности?
— Я все помню, дорогая. Все… Даже афиши уже готовы. Слушок о событии пока попридержал, а вот афиши напечатал, — он встал, взял из стеллажа свернутый рулон. — Читайте!
Табба развернула лист, пробежала глазами крупный текст:
«СЕНСАЦИЯ СЕЗОНА! НА СЦЕНЕ ВНОВЬ НЕОТРАЗИМАЯ И ВОСХИТИТЕЛЬНАЯ ГОСПОЖА БЕССМЕРТНАЯ!..
ЧУДО, ВОССТАВШЕЕ ИЗ ПЕПЛА!»
Директор с гордостью наблюдал за реакцией бывшей примы.
— Каково?
Она была искренне удивлена.
— Благодарю вас.
— Я, как видите, сдержал слово… Теперь свое слово обязаны сдержать вы, — Филимонов вопросительно посмотрел на актрису. — Где бриллиант?
— Бриллиант?.. Бриллиант пока у меня. Мы ведь условились, что я передам его вам в день премьеры.
— До занавеса?
— После занавеса, оваций и цветов.
— Я желал бы все-таки получить его перед спектаклем.
— Я подумаю, Гаврила Емельянович.
— Я могу верить вашему слову?
— Гаврила Емельянович, как вы можете?
— Я спросил, вы не ответили.
— Разумеется, я выполню все свои обязательства. Можете не сомневаться.
Табба поднялась, директор взял ее под руку, повел к двери.
— Нет, все-таки у вас что-то неладное с плечом, — взглянул на грудь бывшей примы, увидел на блузке просочившееся пятнышко крови. — У вас кровь.
— Ерунда, — смутилась она. — Видимо, ссадина. Придется снова ехать к доктору.
— Да, — кивнул задумчиво Филимонов, — лучше это дело не запускать. Как бы не возникло осложнений, — проводил девушку до выхода, поклонился. — Не болейте, моя прелесть. Вы нам нужны, — закрыл поплотнее дверь, снял телефонную трубку. — Департамент полиции, пожалуйста, — дождался ответа, представился: — Говорит директор оперетты Филимонов. Не подскажете, в каком госпитале находится князь Икрамов?.. Благодарю.
Ехали молча до тех пор, пока извозчик не спросил:
— Куда дальше, барышни?
— Пятая линия Васильевского острова, — ответила Табба.
— Мы к кому? — посмотрела на хозяйку Катенька.
— К следователю.
Проехали по набережной, перемахнули через Дворцовый мост, миновали стрелку, после чего выскочили на Большой проспект.
Не доезжая до семнадцатого дома на Пятой линии. Бессмертная велела извозчику остановиться, сказала прислуге:
— Видишь дом красного кирпича?
— Да.
— Поднимешься на третий этаж в квартиру одиннадцать, попросишь Дашу.
— Дочку господина следователя?
— Скажешь, чтоб пришла ко мне… Только будь внимательной.
Бывшая прима видела, как Катенька торопливо, с оглядкой миновала несколько домов, затем достигла нужного дома. Посмотрела в сторону хозяйки и исчезла в парадной.
Бессмертная осмотрелась.
Темнело довольно быстро. Ничего опасного — лишь отдельные фигуры прохожих да проносящиеся пролетки.
Вскоре из парадной дома вышли Катенька и дочка следователя, заторопились к поджидающей их Бессмертной.
— Здравствуйте, госпожа, — забираясь в пролетку, произнесла девочка. — Вы за бриллиантом?
— Да, он при вас?
— Я принесла.
— Покажите.
Даша вынула из кармана завернутый в платочек сундучок, протянула артистке. Та подержала его в руке, неожиданно вернула обратно.
— Пусть все-таки пока остается у вас.
— Папенька велели, чтобы я вернула вам.
— Вернете, но не сейчас. Катенька сообщит, когда у меня в театре будет премьера, вы станете моей гостьей, а заодно принесете камень.
