— В самом деле? — переспросил Леонардо. — Мадонна?
— Во сне, что был реален, как все это, — Сандро плавным жестом обвел темноту, — она села рядом со мной, спящим, и я проснулся… во сне. Богоматерь совсем не такая, какой мы воображали ее, Леонардо. Она… — Сандро замолчал, словно и так уже слишком много сказал о внешности Мадонны. — Она спросила меня, хочу ли я по-прежнему стать вероотступником, и сказала, что моя судьба — во Флоренции. Она сказала, что ее священник отыщет меня и наставит, как исполнить ее волю.
— Я мало верю в сны, — сказал Леонардо. — Похоже, у вас с калифом есть кое-что общее. Он тоже позволяет снам управлять своей жизнью.
— А тебе, Леонардо, никогда не снились сны? Разве не видел ты Тисту, не слышал, как он призывал тебя бежать из пламени в спальне бедной Джиневры?
Леонардо ничего не ответил. Но Куан, который явно подслушивал их разговор, выступил из темноты и сказал:
— Все вы, флорентийцы, склонны видеть сны и грезы. Даже мой Америго.
Удивясь и насторожась, Леонардо спросил его, что с Америго.
— Он был опечален, что не смог обнять тебя, Леонардо, — сказал Куан.
— Как и я, — отозвался Леонардо. — Я искал его, но… — Леонардо пожал плечами, давая понять, что у него было немного времени на поиски и что он так и не сумел найти Америго.
— Он просил меня передать тебе вот это, — сказал Куан, улыбаясь, что случалось с ним редко, и крепко поцеловал Леонардо в губы. — Америго рассказал мне о вашем плане. — Когда ни Леонардо, ни Сандро не отозвались на это ни словом, Куан продолжил: — Я знаю, что вы замыслили побег.
— Он дал мне торжественную клятву, — прошептал Сандро, точно это он сам выдал их секрет.
Леонардо похолодел от страха, словно ледяной ручеек пробежал по его спине. Так значит, Америго стал их погибелью… Однако Куан не стал бы сейчас говорить им об этом, если только не…
— А, — сказал Куан, — вы думаете, что я выдам вас?
— Чего ты хочешь? — спросил Леонардо. — Ты не ждал бы так долго, не позволил бы нам так долго оставаться в живых, если бы не хотел что-то получить взамен.
— Ты прав, Леонардо, — сказал Куан, — но ты стал чересчур циничен. — Он протянул Леонардо письмо, и тот на ощупь ощутил шелковистость восковой печати. — На этом письме печать калифа. Оно обеспечит вам свободный проход через любые наши войска, любые владения калифа.
— И калиф подписал это? — потрясенно спросил Леонардо.
— Я подписал за него, — сказал Куан. — Вы также будете в безопасности на землях Турка. — Он поглядел на Сандро. — Не так ли?
Сандро ничего не ответил.
— Он сохранил письмо султана Мехмеда, — пояснил за него Куан. — Вот видишь, Леонардо, он не такой уж болван, как мы оба полагали.
— Я никогда и не считал его болваном, — сказал Леонардо, приходя в себя. — Но почему ты помогаешь нам?
— Ты уверен, что помогаю?
Леонардо различил в темноте, что Куан улыбается.
— Мой воздушный шар спрятан внизу, в долине. Утес, похожий на подкову, указывает к нему путь; достаточно будет пройти по прямой, хотя дорога неблизкая, — прибавил Куан.
Леонардо знал, о каком утесе идет речь.
— Как только вы будете готовы, шар к вашим услугам.
— Думаю, нам будет безопаснее отправиться пешком либо на конях, — сказал Сандро, которого явно напугала одна мысль о том, чтобы подняться в воздух.
— Я должен согласиться с Сандро, — сказал Леонардо, удивляясь тому, что Куан вообще мог предложить подобную идею. — Как я говорил калифу, мы окажемся целиком во власти ветров; кроме того, нас все увидят, а это не самый лучший способ бегства.
— Кажется, в последнее время сны обрели немалую власть над всем происходящим, — сказал Куан. — Даже имам калифа рассказал ему свой сон. Он сказал, что если калиф победит, то Аллах явится огнем в небе, точно так же, как прежде он сотрясал землю. Но если мы победим, а знак не появится, это будет предвестием гибели калифа и всего Египта.
— И калиф поверил этому? — спросил Леонардо.
— Разумеется, маэстро, но он понял также, что дурного предвестия можно избежать, подняв в воздух плавучий шар. Он даже подумывал о том, чтобы подняться на шаре самому. — Куан рассмеялся. — Но даже если сделать привязь из железа, калиф все равно и шагу не ступит в корзину. Даже если бы сам пророк Мухаммед явился ему и велел подняться на шаре — что он, скорее всего, и сделал во сне имама. — Он помолчал. — Так что калиф ожидает увидеть знак.
— Кого же он хочет отправить на шаре? — спросил Леонардо.
Куан улыбнулся.
— Либо одного из нас, либо нас обоих, маэстро. Однако избиение турок, конечно же, дело наипервейшей важности, а калиф не настолько суеверен, чтобы отрывать меня от моих обязанностей ради исполнения пророчества. Так что я должен перепоручить это дело тебе.
— И калиф позволит мне лететь на твоем изобретении, в то время как запрещает летать на своем собственном?
— Хотя он не в силах и близко подойти к моему шару, он все же считает его более безопасным, — сказал Куан.
— Зачем ты делаешь все это? — спросил Сандро.
— Разве не ясно?
— Именно поэтому Америго сейчас не с тобой? — спросил Леонардо.
— Он молил меня помочь вам даже ценой большого риска, — сказал Куан. — Так и должно быть, ибо старых друзей любят крепче. Но я не хотел подвергать его искушению: он слишком скучает по родным местам.
— Значит, он продал свою свободу в обмен на нашу, — сказал Леонардо.
— Нет, — сказал Куан, — он волен поступать как пожелает. Он сам решил остаться со мной. Однако не будьте так мрачны, друзья мои, ибо не в последний раз мы видимся с вами. Мы вернемся в ваши края, и тогда — кто знает? — быть может, я даже останусь там жить.
Леонардо и Сандро молчали. Ветер свистел и бился в скалах, словно запыхавшееся войско, и в его голосе можно было расслышать шепот тысяч голосов, отдаленный гул бури, сотни наречий, смешавшихся в вавилонской сумятице, мягкий шорох — словно в непроглядной тьме ночи невозможно было ни воевать, ни говорить громко.
— Пора, — сказал Куан. — Я передам ангелам приказ вылетать.
— Я сделаю это, — сказал Леонардо.
— Ты должен следить за ними в свою увеличительную трубу, чтобы известить нас, когда они взлетят.
Леонардо протянул ему подзорную трубу.
— Калиф велел тебе оставаться со мной, — напомнил Куан. — Ты не должен лететь на своей машине.
Леонардо безошибочно уловил в его голосе иронию.
— А велел ли тебе калиф написать за него письмо? — осведомился он. — И запечатать его печатью?
Миткаль и еще пятеро юных евнухов с волнением ожидали посланца с приказом вылетать. Они были одеты на турецкий манер, чтобы не бросаться в глаза внутри замка. Тут же апатично сидели стражники, тоже ожидая своего часа: когда планеры взлетят, они присоединятся к отряду Куана. Шесть планеров были укрыты и привязаны к скалам, иначе бы их унесло прочь или разбило о камни.
