а Сенат смог. Победы над смертельными врагами, когда на кону выживание народа, когда против выступают гениальные полководцы, вроде Ганнибала или Пирра, даровала Риму именно республика, а не империя. Узнав всё это, я осознал, что готам нужны республиканские традиции, которые я и начал внедрять. И, как мы видим сейчас, не прогадал.
Аэций сделал несколько глотков вина и закусил их пшеничной лепёшкой.
— Да, произошедшие события показали, что ты был прав, — кивнул он. — Но так ли устойчива система власти Сената, как ты думаешь? Не окажется ли в итоге, что стране нужна крепкая власть сурового хозяина?
— Уж поверь мне, я мог взять власть в племени тысячу и один раз, — усмехнулся Эйрих. — Тысячу и один. Но не взял. А возьми я власть — мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Сенат многократно облегчил мне задачу, позволил присоединять племена и народы не большой кровью, а добром. Мы стали сильны и могущественны только благодаря сенаторам и республиканским ценностям. Старые римляне были мудры, поэтому выработали для себя наиболее эффективную форму управления. И она до сих пор работает, как мы видим.
— Да, вы уже присоединили к себе Галлию и Британию, поставили свои легионы на старых лимесах, но я всё ещё не до конца убеждён в том, что не будут появляться тираны, — вздохнул Аэций.
Граница на Рейне полностью укреплена и неприступна для варварских орд. Система с многочисленными фортами, содержащими в себе по полторы-две тысячи воинов, половина из которых эквиты, полностью себя оправдывает. Дорого, но зато очень эффективно. Любые налётчики, решившие войти в готские пределы, рискуют либо умереть, либо присоединиться к рабским колоннам, идущим на юг, где их погрузят на корабли и отправят в Восточную империю, где используют по назначению.
Консул Флавий Антемий, к слову, проявил неожиданную гибкость и замирился с готами путём щедрой дани. Война с шахиншахом Йездигердом I, всё никак не желающая заканчиваться, требует полной концентрации сил, поэтому Антемий был обречён договариваться с готами. После выплаты двух тысяч фунтов золота и двух тысяч фунтов перца, Сенат перестал обижаться на восточного императора и установил с ним дипломатические отношения. Император признал легитимность Сената и его власть над землями канувшей в Лету Западной Римской империи, поэтому отношения уже можно назвать добрососедскими. Но большие гарнизоны на восточной границе готы всё же держат. На случай всяких неурядиц.
— Тираны появляться будут, это неизбежно, — вздохнул Эйрих с сожалением. — Но этого точно не случится при мне, а дальше уже не расти трава — я сделал всё, что мог.
Он уповал на систему сдержек и противовесов, а также на очень жизненные уроки старых римлян и эллинов, у которых случалось много всего. Но это не давало никаких гарантий, как и любая система, в которой взаимодействуют люди.
— А ты слышал, что в Британии лютуют пикты и бриганты? — спросил вдруг Аэций. — Как ты собираешься жить спокойно, зная, что варварские налётчики продолжают лютовать?
— Уже не лютуют, — усмехнулся Эйрих. — Легионы отогнали их обратно за Антонинов вал. Что-то твои куриоси не так всеведущи, как может показаться…
— Британия интересует меня меньше всего, — пожал плечами Аэций. — Чего там интересного?
— Олово, — усмехнулся Эйрих. — Очень много олова.
— Ну, если только это, — Аэций вновь приложился к кубку. — Вино и вправду отличное.
— Ещё я собираюсь учредить там бумажные мастерские, ведь древесины там тоже в избытке, — произнёс Эйрих.
Новое явление, изначальные названия которого не очень привычны ни готскому, ни римскому уху, потребовало нового наименования. Они решили назвать его «бумагой», (3) потому что одна из технологий изготовления допускала применение ветхих хлопковых тканей.
Под Римом поставлено уже два десятка бумажных фабрик, чтобы удовлетворять хотя бы часть запросов города. Пергамент бумага вытеснит ещё очень нескоро, но уже сказалась на его цене. Производители пергамента очень недовольны, но поделать с прогрессом ничего не могли. Бумага гораздо дешевле пергамента, примерно настолько же дешевле папируса, завозимого из Египта, поэтому её будущее уже определено. Изготовление бумаги — это один из тех редких видов деятельности, который точно принесёт баснословные прибыли тому, кто его затеял…
— Я думал, ты хочешь покоя, — усмехнулся Аэций.
— Бумажные фабрики будет ставить Виссарион, — ответил на это Эйрих. — От меня только деньги и влияние. Сам я этим заниматься не буду. Но хочу остаться в истории ещё и как отец бумажного производства в Британии…
— А что твой друг, Татий? — поинтересовался Аэций. — Я только и слышу в городе молву о грядущем походе в Индию…
— Дело он со своим соратником затеял хорошее, — ответил Эйрих. — Если они смогут покорить южный остров, то республика получит контроль над морской торговлей с Сересом, а это налоги на дорогостоящие товары и удешевление их.
Он отправляет с Татием ещё и Хрисанфа, который скоро получит официальное освобождение. Пусть Хрисанф побудет делопроизводителем при готском экспедиционном корпусе, а через пару-тройку зим, когда там будет налажена соответствующая бюрократия, возвращается в Рим, где его ждёт щедрая награда.
— А что ты там решил с Египтом, кстати? — поинтересовался африканский проконсул. — Слышал я, что у тебя какие-то взаимоотношения с тамошними магнатами…
— Уже разобрались без меня, — ответил на это Эйрих. — Сенат осуществляет закуп зерна для Рима и Равенны. И, с недавних пор, по очень выгодной скидке…
— Скидка как-то связана с тем, что у вас появился мой флот и прекратилась война? — поинтересовался Флавий Аэций.
— Ты всё прекрасно понимаешь, — одобрительно улыбнулся Эйрих.
Торговля в их скорбные времена очень тесно связана с войной и угрозами военной силой. Египетские магнаты-латифундисты оказались в очень щекотливом положении, ведь достигнутые договорённости готов с восточным императором — это, конечно, обнадёживает, но возможные личные обиды готов к египетским магнатам-латифундистам — это, немножко, напрягает.
Скидку выбивал второй консул Балдвин Сладкоречивый, до этого уже который месяц гостивший при дворе шахиншаха Йездигерда I в Ктесифоне. Балдвин настолько понравился Йездигерду I, что тот аж никак не хотел его отпускать. Второй консул жаловался в письмах к Торисмуду, что уже устал обжираться и напиваться, а также смотреть на танцы пышнотелых рабынь-танцовщиц. Поездку в Египет он воспринял с воодушевлением, о чём написал в Сенат.
Переговоры с египетскими магнатами он вёл, как было велено, с позиции силы, поэтому выжал из них всё, что было возможно. Впрочем, зерновые поставки из Египта скоро перестанут иметь критическое значение.
Счетоводы, по итогам сбора данных за минувший год, пришли к выводу, что новая система землеустройства даёт свои плоды, площади под распашку увеличились вчетверо, поэтому насущные потребности в зерне на треть покрываются из местных источников. По итогам этого года, которые будут сведены в единый отчёт в начале следующего года, ожидается прирост доли зерна из местных источников почти вдвое и это не оптимистичный прогноз.
Оказалось, что рабы и колоны не так эффективны как люди, кровно заинтересованные в прибылях с продажи зерна казне. Главное, что Сенат оказался благоразумен и издал эдикт, запрещающий какое-либо регулирование закупочных цен. В прошлой жизни Эйрих бы наложил вето на такое действо, но сейчас понимал, что право регулирования цен — это жестокий соблазн. Сенаторы не решились вверять кому-либо такой могущественный инструмент, поэтому понадеялись на Всевышнего и Вездесущего, который сам отрегулирует все цены на рынках так, как ему будет угодно. (4)
«Он всегда так делает», — подумал Эйрих.
— Значит, продолжаете питаться за счёт Египта? — спросил проконсул Африки.
— Скоро это недоразумение устранится само собой, — заверил его Эйрих.
— У меня зерна хватает на всю провинцию и ещё вам передаю существенную часть, — похвастался Флавий Аэций.
— Если бы у меня под управлением была Африка, я бы тоже мог похвастаться отличными урожаями, — ответил на это Эйрих. — Управляй ты Египтом, тоже бы хвастался урожаями?
— Да нет, я всё понимаю, просто так сказал, — вздохнул Аэций. — Признаться, не ожидал, что у вас вообще получится выжать из земли больше, чем выжимали латифундисты. Как же так?
— Инструмент общинный, сельские трибы сами распределяют между собой выдаваемые казной инструменты — это раз, — загнул указательный палец правой руки Эйрих. — Новый хомут, позволяющий использовать при вспашке коней — это два. Кровная заинтересованность мелких землевладельцев — это три. Латифундисты, насколько я могу судить, вынуждали рабов использовать деревянные инструменты, пахали они преимущественно без
