Даже Мелиадус на мгновенье усомнился, глядя на дворец, но затем сосредоточил всё внимание на орудии Калана. Из массы проводов и трубок высовывалась огромная воронка, похожая на раструб чудовищной фанфары, она была направлена на дворцовые стены, которые защищали солдаты, в основном из орденов Богомола, Свиньи и Мухи. За пределами города отряды из других орденов готовились нанести удар с тыла по войскам Мелиадуса, и он понимал, что время поджимает – если он не прорвется через дворцовые ворота, подкрепление противника зайдет ему с флангов.
– Всё готово, – сказал Калан.
– Тогда запускай, – проворчал Мелиадус. – Убери тех, кто охраняет ворота.
Калан кивнул, и его работники-Змеи принялись нацеливать орудие. Калан шагнул вперед и взялся за огромную рукоятку. Он поднял голову в маске к грозовым небесам, словно вознося молитву, а потом нажал на рукоятку.
Машина задрожала. От нее повалил пар. Она ворчала, подергивалась, ревела, и вот из раструба появился гигантский пульсирующий пузырь зеленого цвета, пышущий сильным жаром. Пузырь вылетел из сопла орудия и медленно поплыл в сторону стены.
Мелиадус, словно зачарованный, наблюдал за его полетом, глядел, как он достигает стены и опускается на два десятка солдат. Он с удовлетворением услышал вопли людей, когда горячая зеленая субстанция начала поджаривать их, в итоге превратив в прах. Потом зеленый шар покатился вдоль стены, поглощая людей, пока внезапно не взорвался, окатив стену с обеих сторон смертоносными потоками зеленой жижи.
– Он лопнул. Он не работает! – в гневе завопил Мелиадус.
– Терпение, Мелиадус, – прикрикнул на него Калан. Его люди подкорректировали прицел на несколько градусов. – Смотри!
Он снова нажал на рукоять, машина снова затряслась и зашипела, медленно выдувая из раструба новый пузырь. Пузырь поплыл к стене, поглотив еще одну группу солдат, но не остановился. Этот пузырь катился дальше первого, пока на стене почти не осталось солдат, и только тогда лопнул.
– Теперь направим их через стену, – хихикнул Калан, снова берясь за рукоять машины. На этот раз он не стал выжидать. Как только один пузырь вылетел из раструба, он тут же выдул следующий, за ним следующий, и вот над стеной уже парило два десятка пузырей, перелетая во двор. Калан трудился как бешеный, совершенно увлекшись, и машина содрогалась, шипела и выплевывала пузыри, пыхая нестерпимым жаром.
– Эта кислота разъест что угодно! – в экстазе выкрикнул Калан. – Что угодно! – Он на мгновенье остановился и махнул куда-то рукой. – Смотрите, что творится со стенами!
И точно, зловещая субстанция проедала себе путь через стену. Огромные куски украшенной барельефами каменной кладки падали, вынуждая солдат отступать. Жижа растворяла камень, как кипящее масло растворяет лед, оставляя в обороне зияющие бреши.
– Но как же прорвутся наши войска? – недоумевал Мелиадус. – Этой жиже ведь все равно, кого уничтожать!
– Не бойся, – хихикнул Калан. – Действие длится всего несколько минут. – И он снова нажал на рукоять, выпуская в стену очередной пыхающий жаром зеленый пузырь. Пока он трудился, целый фрагмент стены рядом с воротами рассыпался в прах, и, когда облако пыли осело, Мелиадус увидел, что теперь можно идти в наступление. Он был в восторге.
Машина Калана вдруг жалобно всхлипнула, и Калан принялся настраивать импровизированные рычаги, метался от одной части машины к другой, торопливо отдавая приказы работникам.
На крышу вышел Тарагорм, отсалютовал Мелиадусу.
– Похоже, я недооценивал Калана. – Он подошел к ученому из ордена Змеи. – Мои поздравления, Калан.
Калан размахивал руками и взвизгивал от восторга.
– Ты видел, Тарагорм? Ты видел? Не хочешь сам попробовать? Всего-то и надо, что нажать на рукоять!
Тарагорм взялся за рукоять обеими руками, маска-часы развернулась, чтобы видеть стену, через брешь в которой теперь можно было рассмотреть войска Хуона, которые отступали к дворцу, спасаясь от нескольких смертоносных шаров. Но в следующий момент из дворца внезапно громыхнула огненная пушка. Наконец-то люди Хуона сумели выставить на позиции артиллерию прямо внутри дворца. Несколько огненных сгустков пронеслись над головами собравшихся на крыше, остальные попали в стену внизу, не причинив вреда. Калан радостно похихикивал.
– Эти орудия бесполезны против моего. Целься в них, Тарагорм. Кати пузырь вон туда! – Он ткнул пальцем в окна, из которых торчали дула пушек.
Тарагорм, кажется, всерьез увлекся машиной, так же как и Калан; и Мелиадус смотрел, как двое ученых возятся с ней, словно мальчишки с новой игрушкой. Он теперь пришел в благостное расположение духа. Совершенно очевидно, что оружие Калана поможет ему одержать победу в этом бою. Настало время позвать Адаза Промпа и возглавить его войска.
Он спустился по ступеням внутрь башни и приказал подавать паланкин. Усевшись, он удобно откинулся на подушки, уже уверенный в блистательной победе.
Затем сверху послышался мощный взрыв, сотрясший башню до основания. Мелиадус выскочил из паланкина и кинулся обратно на лестницу. Он был уже рядом с выходом, когда отшатнулся от волны жара и увидел Калана в перекрученной, погнутой маске, тот на ощупь пробирался через облака пара.
– Назад! – прокричал Калан. – Машина взорвалась. Я был рядом с лестницей, потому и уцелел. Вся башня залита моей кислотой. Прочь, или нас обоих пожрет эта субстанция!
– Тарагорм! – вскричал Мелиадус. – Что с Тарагормом?
– От него ничего не осталось, – отвечал Калан. – Быстрее, надо как можно скорее убраться из башни. Торопись, Мелиадус!
– Тарагорм погиб? Сразу, как только исполнил данное мне обещание? – Мелиадус заторопился вниз вслед за Каланом. – Я знал наверняка, что с ним будут проблемы после победы над Хуоном! И я уже думал, как их разрешить. Но вот моя проблема сама разрешилась! Мой бедный брат!
Мелиадус ревел от хохота, сбегая по ступенькам.
Глава восьмая
Флана наблюдает за битвой
Сидя в собственной безопасной башне, Флана Микошевар наблюдала, как отряды солдат текут в пролом дворцовой стены, как башня, в которой недавно помещался штаб Мелиадуса, кренится набок, оседает и падает, засыпая обломками часть города под ней.
На миг ей показалось, что Мелиадус погиб во время падения башни, но сейчас она видела его знамя, трепещущее во главе идущих в бой солдат. Еще она узрела рядом с ним знамя Адаза Промпа и поняла, что Волк и Гончая, вечные соперники, объединили силы против короля Хуона.
Она вздохнула. Шум битвы нарастал, его уже невозможно было заглушить. Огненная пушка напрасно пыталась уничтожить ряды солдат, плюя огнем во двор, – бойцы неудержимо рвались к огромным дворцовым воротам, в которых зеленые пузыри проели дыры. Артиллерия оказалась бессильна. Пушки предназначались для того, чтобы выдерживать долгую осаду, и теперь их не успевали вовремя перенацеливать. Несколько огненных копий полыхнули в разбитых воротах, но крупные орудия молчали.
