— Нет, но она говорит, что они должны были уехать на фургоне. По всей видимости, черном.
— Где она сейчас находится?
— Все еще у себя в доме.
— А где констебль Томассон?
— Возле телефона, в деревенском пабе Хэмптон-сэндс.
— Видел ли он в доме или сарае какие-нибудь признаки того, что там была радиоаппаратура?
— Подождите минутку, я сейчас спрошу у него.
Вайкери услышал приглушенный голос Перкина, говорившего по другому телефону.
— Он говорит, что он видел в сарае какую-то хитрую штуку, которая вполне могла оказаться рацией.
— Как эта штука выглядела?
— Чемодан, в котором вместо тряпок циферблаты и рукоятки. Все это разбито прямым попаданием крупной дроби.
— Кто еще знает об этом?
— Я, Томассон и, вероятно, хозяин паба. Я подозреваю, что он стоит рядом с Томассоном и слушает все, что тот говорит.
— Я хочу, чтобы вы не говорили о происшествии в доме Догерти абсолютно никому больше. Ни в каких рапортах об этом деле не должно быть ни одного упоминания о немецких агентах. Это чрезвычайно важное дело национальной безопасности. Вы меня понимаете, суперинтендант?
— Да, понимаю.
— Я немедленно вышлю людей в Норфолк, вам на помощь. Пока что оставьте Мэри Догерти и трупы там, где они были.
— Да, сэр.
Вайкери снова посмотрел на карту.
— Суперинтендант, по имеющейся у меня информации, эти беглецы, скорее всего, направятся в вашу сторону. Мы полагаем, что их главная цель — это побережье Линкольншира.
— Я уже оповестил всех моих людей. Мы перекрываем все главные дороги.
— Держите нас в курсе всех малейших изменений ситуации. Желаю вам удачи.
Вайкери положил трубку и повернулся к Бутби.
— Они убили еще двух человек, взяли, судя по всему, заложницу и направляются на Линкольнширское побережье. — Вайкери оскалил зубы в волчьей ухмылке. — И похоже, что они только что лишились своей второй рации.
Глава 58
Линкольншир, Англия
Через два часа после отъезда из Хэмптон-сэндс у Хорста Нойманна и Кэтрин Блэйк начали появляться серьезные сомнения по поводу своих шансов вовремя успеть на свидание с субмариной. Чтобы покинуть побережье, Нойманн выбрал путь через холмистую гряду, представляющую собой сердце Норфолка, и далее по узким дорогам, извивавшимся по вересковым пустошам и проходящим сквозь безжизненные из-за ночного времени деревни. Он объехал Кингс-Линн с юго-востока, проехал через целую цепь деревень и пересек реку Грейт-Уз по мосту в деревне со звучным именем Уиггенхолл-Сент-Джерманс.
Поездка вдоль южного берега залива Уош была кошмаром. Ветер, налетавший с просторов Северного моря, беспрепятственно проносился над болотами, дамбами и осушительными каналами. Дождь снова усилился. Время от времени он обрушивался с небес водопадом, ветер подхватывал струи и швырял их в стекло, практически полностью скрывая дорогу от глаз водителя. Нойманн сидел, подавшись над рулем к ветровому стеклу, и, держа баранку обеими руками, гнал фургон по бесприютным равнинам. Порой ему казалось, что они не едут по суше, а уже плывут по морю.
Кэтрин сидела рядом с ним и при свете карманного фонарика изучала взятую у Догерти карту. Они говорили по-немецки, чтобы Дженни не могла их понять. Нойманну немецкий язык Кэтрин казался странным: она не всегда верно употребляла слова, говорила без выражения и без всякого регионального акцента. Так говорят иностранцы, для которых немецкий является вторым или третьим языком. Или же немцы, которым очень долго не доводилось пользоваться своим родным языком.
Нойманн выбирал генеральный курс, а Кэтрин, словно штурман, подсказывала ему, как лучше ехать на отдельных участках маршрута.
Городок Клиторпс, где их ждала лодка, находился рядом с портом Гримсби в заливе, куда впадала река Хамбер. После того как беглецы отъехали от залива Уош, на их пути больше не было ни одного крупного города. Согласно карте, им предстояло проехать по хорошей дороге, уходившей на несколько миль в глубь материка к подножию Линкольнширского нагорья, а оттуда сворачивавшей к Хамберу. Для перестраховки Нойманн запланировал их действия, исходя из самого худшего. Он предположил, что Мэри найдут достаточно скоро, а это значило, что у МИ-5 появится следующая отправная точка и власти перекроют все крупные дороги в районе побережья. Поэтому он решил ехать по шоссе А16 примерно до середины пути, до Клиторпса, а там свернуть на одну из второстепенных дорог, уходящих в сторону моря.
Бостон расположен возле западного берега Уоша. Это был последний крупный город, который им требовалось миновать по пути к Хамберу. Нойманн привычно свернул с главной дороги, машина проползла тихими переулками и снова выехала на шоссе А16 к северу от города. Оказавшись на большой дороге, водитель с силой нажал на педаль акселератора, и машина понеслась сквозь бурю.
Кэтрин выключила фонарик и уставилась вперед, где в тусклом свете фар мелькали дождевые струи.
— Ну, и как сейчас дела в Берлине?
Нойманн, неотрывно следивший за дорогой, не повернул головы.
— Это рай. Мы все счастливы, мы упорно трудимся на фабриках, мы грозим кулаками американским и британским бомбардировщикам и обожаем нашего фюрера.
— Вы говорите точь-в-точь как в одном из пропагандистских фильмов Геббельса.
— Правда не слишком-то привлекательна. В Берлине очень плохо. Американские Б-17 налетают днем, а британские «Ланкастеры» и «Галифаксы» — по ночам. В иные дни кажется, что город бомбардируют непрерывно. Большая часть центра Берлина — это груды щебня.
— Я пережила здесь то, что называют блицкригом, и боюсь, что Германия заслужила то, что сейчас делают с ней американцы и англичане. Именно немцы первыми начали воевать против гражданского населения. Я не собираюсь проливать много слез из-за того, что теперь настала очередь Берлина погибнуть.
— Вы говорите, как англичанка.
— Я и есть наполовину англичанка. Англичанкой была моя мать. Я прожила среди англичан шесть лет без перерыва. Когда оказываешься в такой ситуации, не так уж трудно забыть, на чьей стороне тебе следует воевать. Но расскажите мне еще о Берлине.
— Те, у кого есть деньги или связи, могут прилично питаться. Те, у кого нет ни того, ни другого, такой возможности не имеют. Русские напирают с востока, и что ни день, то сильнее. Я подозреваю, что половина Берлина с нетерпением ожидает начала вторжения, рассчитывая на то, что американцы успеют войти в Берлин раньше, чем Иваны.
— Типично немецкое поведение. Они выбирают своим вождем психопата, дают ему неограниченную власть, а потом начинают рыдать и жаловаться, что он привел их на край гибели.
