На следующее утро они встали рано — потому хотя бы, что ночью почти не сомкнули глаз. Тело ныло из-за того, что они постоянно скатывались в яму продавленного и будто набитого булыжниками матраса, а уши болели, поскольку бугорчатые подушки своей твердостью могли поспорить с кирпичной кладкой. Еще до восхода солнца Арнольд вылез из постели и открыл маленькое окошко, выходящее на задний двор гостиницы. Он потянулся и объявил, что никогда в жизни не чувствовал себя столь замечательно. Дейрдре, занятая сборами, никак не прокомментировала это заявление.
Завтрак состоял из рогалика, который Арнольд нашел слишком клейким и который, тем не менее, раскрошился между пальцами, сыра фета, от которого Арнольд отказался из-за запаха, и пустой кофейной чашки — потому что чай к завтраку не подавали, а кофе он пить не стал из упрямства. Затем супруги принялись обсуждать, каким образом следует добираться до пристани — на автобусе или такси. Оба согласились: целесообразнее взять такси — Дейрдре решила так, потому что ей не хотелось тащиться по жаре в переполненном автобусе с потными афинянами, а Арнольд — потому что хотел, дабы все видели, как автомобиль доставляет его прямо к трапу.
После того как Арнольд оплатил гостиничный счет — трижды проверив короткий столбец цифр и, наконец, неохотно расставшись с еще одним дорожным чеком, — он взял такси и велел водителю ехать к причалу. Чересчур долгая дорога, да и старая машина без кондиционера — все это никак не могло улучшить его настроение.
Едва взглянув на «Принцессу Корину», Арнольд не смог скрыть своего разочарования. Судно не было ни таким большим, ни таким современным, как это обещала глянцевая брошюра. И он подумал, что председателю правления его банка не приходится сталкиваться с проблемами подобного рода.
Мистер и миссис Бэкон поднялись по трапу и были препровождены в их каюту, где Арнольд с чувством неприятного удивления обнаружил две койки, умывальник, душ и вместо окна иллюминатор, причем расстояние между койками было таким, что два человека вряд ли могли раздеться одновременно. Арнольд счел нужным обратить внимание жены на тот факт, что фотография такой каюты, безусловно, не была представлена в рекламной брошюре, которую, по всей вероятности, писал безработный агент по продаже недвижимости, заключил он.
Арнольд решил выйти на палубу и обойти судно — прогулка оказалась отнюдь не продолжительной. Там он столкнулся с юрисконсультом из города Честер и его женой. Выяснив, что Малькольм Джексон занимает достаточно высокий пост в своей фирме, а его жена Джоан является мировым судьей, он предложил им пообедать вместе.
Набрав еды у стойки, они сели за стол, и Арнольд, не теряя времени, объявил своим новым знакомым, что он является прирожденным предпринимателем, после чего разъяснил, какие именно неотложные нововведения, по его мнению, необходимы для повышения эффективности судоходной компании, в состав которой входит «Принцесса Корина». (Боюсь, что весь список нововведений я не смогу привести в этом небольшом рассказе.)
Юрисконсульт, для которого соображения, вываленные Арнольдом, были еще в новинку, слушал собеседника без особого неудовольствия, в то время как Дейрдре обсуждала с Джоан свое намерение приобрести новый обеденный сервиз на одном из островов. «Греки, знаете ли, славятся своими гончарными изделиями», — то и дело повторяла она.
Когда обе пары вновь сошлись за ужином, разговор немногим отличался от обеденного.
Хотя Бэконы устали после своего первого дня плавания, выспаться в эту ночь им так и не удалось. Их мотало по волнам Эгейского моря, и Арнольд не рискнул бы признаться даже самому себе, что будь ему предоставлено право выбора, он предпочел бы провести ночь в двухзвездочной гостинице с ее набитыми булыжниками матрасами и кирпичной жесткости подушками, нежели перекатываться с боку на бок в койке своей крошечной каютки.
После двухдневного морского перехода судно подошло к Родосу; к этому моменту даже Арнольд перестал именовать его «лайнером». Пассажиры сгрудились у трапа, нетерпеливо ожидая возможности хотя бы несколько часов побыть на твердой земле.
Арнольд и Малькольм решительно направились к ближайшему отделению банка «Барклиз» — обналичить дорожные чеки, тогда как Дейрдре и Джоан отправились на поиски обеденного сервиза. В банке Арнольд первым делом информировал управляющего о своем статусе, чтобы они с Малькольмом смогли обменять чеки по чуть более льготному курсу.
Арнольд довольно улыбался, когда они вышли из банка на солнцепек и двинулись по пыльной булыжной мостовой в сторону моря.
— Мне, знаете ли, следовало бы заниматься фьючерскими контрактами, — сказал он Малькольму. — Я наверняка сколотил бы себе состояние.
Поиски обеденного сервиза, предпринятые Дейрдре, не дали значимых результатов. Магазинов было много, и торговали они товарами самого разного качества; вскоре ей стало ясно, что гончарное производство на Родосе процветает. Теперь надо было определить, работа какого именно гончара пользуется наибольшим спросом у местного населения, и затем найти магазин с изделиями этого мастера. Дейрдре стала расспрашивать пожилых, одетых в черное женщин, сидящих в молчании на углу едва ли не каждой улицы; при этом выяснилось, что одна из десяти в состоянии говорить на ломаном английском. Пока ее муж, посетив банк, сэкономил на обмене несколько драхм, она сумела получить не предназначенную для широкого пользования информацию, которая была ей необходима.
Все четверо собрались на обед в небольшой таверне в центре города и заказали сувлакию — жаренные на огне кусочки баранины. Арнольд изо всех сил принялся убеждать Дейрдре, что поскольку им предстоит посетить еще пять островов, то, возможно, целесообразнее подождать до последнего порта, где они и смогут купить сервиз.
— Цены, несомненно, будут падать, — утверждал Арнольд, — по мере того как мы будем приближаться к Афинам. — Все это он говорил с видом истинного предпринимателя.
Хотя Дейрдре уже присмотрела сервиз из тридцати двух предметов по вполне приемлемой цене, она, пусть и не без колебаний, согласилась с Арнольдом. Это вынужденное согласие определялось еще и тем, что все дорожные чеки находились в бумажнике мужа.
К тому времени, как они доплыли до острова Крит и бросили якорь в порту Ираклион, Арнольд успел изучить всех находящихся на борту британских подданных, и лишь одной семье — майору Территориального резерва с супругой — было позволено сидеть с ними за обеденным столом, но не раньше, впрочем, нежели Арнольд убедился, что майор имеет текущий счет в их банке. Формальное приглашение последовало после того, как Арнольд узнал, что майор иногда играет в бридж с управляющим региональным отделением «Барклиз».
В дальнейшем Арнольд провел немало счастливых часов в баре, разъясняя майору и Малькольму — которые, впрочем, давно уже перестали вслушиваться в его откровения, — почему ему не следовало слушаться отца и идти по банковской части, раз он — прирожденный предприниматель.
К моменту отплытия с острова Санторини Дейрдре уже точно знала, какой именно сервиз ей хотелось бы иметь и как быстро отыскать в очередном порту ту самую гончарную мастерскую, где она совершит покупку. Однако Арнольд по-прежнему настаивал на том, что целесообразно дождаться более активной торговли, поскольку по мере приближения к Афинам «растущая конкуренция вызывает снижение цен». Дейрдре знала, что бесполезно втолковывать ему очевидное: цены росли с каждой милей, пройденной их судном на пути к столице Греции.
