змеи под ураганным ветром.
Мата выстроил свои войска на вершине холма возле Рана-Киды. Армии Куни, Тэки и Гин соединились и окружили холм, словно обручи бочку. Гин Мадзоти, как главнокомандующий, дала себе слово, что это будет шедевр, величайшее сражение.
Над горами Фитовэо и Кана бушевала жесточайшая снежная буря – никто не помнил, чтобы когда-нибудь случалось нечто подобное. Могучие ветры постоянно меняли направление, валил снег вперемежку с градом. Казалось, развоевались даже боги.
Целые сутки гегемон пытался прорвать окружение, организованное Гин Мадзоти, но всякий раз ее армия отбрасывала войско Кокру. Непрекращающиеся снег и ветер делали невозможным использование воздушных кораблей, а земля слишком промерзла, чтобы возвести частокол или другие укрепления, так что Мадзоти опиралась на многочисленные отряды пехоты, которые сдерживали войско Маты благодаря огромному превосходству в численности.
Когда Мата отступал, Мадзоти отдавала приказ своим солдатам наступать по склонам холма. Их неизменно отбрасывали назад, и они оставляли на склоне множество тел, однако таким образом Мадзоти не давала армии Цзинду возможности передохнуть и знала, что рано или поздно покончит с врагом.
Постепенно становилось все холоднее. У солдат Кокру не было теплых перчаток и плащей, руки прилипали к железным рукоятям мечей, оставляя на них куски кожи. Спать им приходилось на замерзшей земле и, чтобы притупить чувство голода, наполняли рты снегом. Многие лошади гибли, и их тут же съедали.
Но никому в армии Кокру даже в голову не приходило заикнуться о капитуляции.
– Это неправильно, маршал, – сказал Куни, войдя в палатку. – Слишком много людей гибнет.
В течение десяти дней солдаты Маты удерживали холм, убивая по пять пехотинцев Дасу за каждого павшего всадника Кокру.
– Есть время для тонких ходов, но иногда приходится использовать преимущество в численности, – возразила Гин. – Если мы не одержим быструю победу над гегемоном, к нему на помощь придут солдаты Кокру, которые к тому же перережут нашу линию снабжения. Моя тактика хоть и жестока, зато эффективна. Уже несколько дней солдаты Маты едят только мясо павших лошадей, большинство из них ранены. Если не ослаблять натиск, все получится.
– Но я знаю, как сильна верность людей Маты: они никогда не сдадутся. Неужели ради победы я должен оставлять на своем пути вдов и сирот, как Мапидэрэ? Даже если мы одержим победу, я потеряю доверие.
Гин вздохнула. Доброта была неотъемлемой частью Куни, и, хоть с точки зрения военной стратегии это иногда мешало, Гин Мадзоти служила ему именно по этой причине.
– И что ты предлагаешь? Теперь перемирие невозможно.
– У госпожи Рисаны есть идея.
Когда Джиа и его отец попали в руки гегемона, Куни хотел отправить детей и Рисану в Гинпен, подальше от сражений, чтобы обеспечить им безопасность, но Рисана заявила, что намерена сопровождать его повсюду.
– Женщинам необходим защитник, – сказала Рисана, выступив из-за спины мужа.
Женщины из вспомогательных отрядов, созданных Гин, внесли немалый вклад в успехи Дасу. По сравнению с другими армиями Дара солдаты Дасу лучше питались, их оружие всегда было в порядке, многие выживали после ранений, которые оказались бы фатальными без заботливых женских рук, прекрасно обращавшихся с иглой.
Однако война продолжалась, Гин приходилось вести сражения, много сил отнимало управление собственными владениями, и в результате вспомогательные отряды остались без внимания. В то время как женщины из воздушного флота считались элитой, к остальным относились без особого пиетета. Некоторые командиры Дасу, поставленные во главе таких отрядов, пренебрегали своими обязанностями, не выплачивали женщинам вовремя жалованье, не интересовались их проблемами и даже относились к ним без должного уважения.
– Мы с мамой сами зарабатывали себе на жизнь, – продолжила Рисана. – Я могу сделать так, чтобы голоса женщин были услышаны. Какая польза от моего положения, если я не могу им воспользоваться? Я ничего не понимаю в военной стратегии, но мне кое-что известно о сердцах мужчин, я умею разобраться в лабиринте их желаний и отыскать нужный путь.
Гин всегда с уважением относилась к мудрости Рисаны, но сейчас от усталости и перенапряжения ее рассуждения казались какими-то невнятными.
– Сейчас нам не до дешевых фокусов и соблазнения.
– О, маршал, считали ли вы женщин настоящими солдатами, когда сделали их частью армии?
Гин прищурилась, но кивком показала, чтобы Рисана продолжала.
После того как Рисана закончила, Гин задумалась и принялась расхаживать по палатке. Куни и Рисана молчали, пока она не повернулась наконец к ним:
– Если у нас не получится, люди Маты будут сражаться с еще большим ожесточением. Но оно того стоит. Королю придется обратиться к ним напрямую.
На улице бушевала метель, когда они втроем направились в лагерь женских вспомогательных отрядов. Женщин подняли по тревоге, и теперь они с испугом смотрели на трех всадников. Они верили Рисане, которая много сделала для улучшения их положения, но Куни и Гин никогда прежде не появлялись в лагере.
Куни выехал немного вперед и заговорил, стараясь, чтобы его услышали все, несмотря на вой ветра:
– Кто из вас родился в Кокру?
Вверх поднялись сотни рук.
– Я знаю, что многие присоединились ко мне после того, как потеряли мужей и сыновей во время восстания и последовавших за ним войн. Сегодня мы можем положить конец бойне, но только с вашей помощью.
Женщины слушали с застывшими лицами, пока он объяснял план Рисаны.
– Вам придется идти без оружия и сопровождения, – добавила Гин. – У нас ничего не получится, если люди Маты заподозрят, что вас подослали. Ни король, ни я не требуем от вас жертвы: если вы считаете, что это слишком опасно, вы вправе отказаться – речь идет только о добровольцах.
Одна за другой женщины Кокру выходили вперед, подтверждая тем самым свою готовность участвовать в операции.
В этот день Мадзоти не стала атаковать отряд Маты, и даже, более того, разведчики доложили гегемону, что армия Дасу отступила на полмили, оставив свободным пространство вокруг холма.
Перед самым рассветом ветер донес до лагеря женские голоса и разбудил спавшего в палатке Мату.
– Неужели я вижу падающий в долине снег?Или это дождь умывает лица детей?О моя скорбь, как сильна моя скорбь!Нет, не снег покрывает долину.Нет, не дождь умывает лица детей.О моя скорбь, как сильна моя скорбь!Это воины, павшие, точно осыпающиеся лепестки хризантем.Мой сын, о мой сын, он не вернется домой после сражения.
Мата стоял перед своей палаткой, не обращая внимания на снегопад, и вскоре его лицо стало влажным от растаявших снежинок. Вскоре на вершину выехал и Рато Миро:
– Гегемон, это женщины Кокру с песнями поднимаются по склону холма. Хоть их и не сопровождают солдаты, они могут оказаться шпионами Дасу.
Теперь Мата услышал и мужские голоса, подхватившие старую народную песню, известную в Кокру каждому ребенку.
– Сколько наших солдат уже сдались Куни, если их голоса звучат так громко? – спросил Мата Цзинду.
– Так поют вовсе не пленники, – после некоторых колебаний ответил
