Как и сам Жанлун, семейная резиденция Коулов затопила Андена волной узнавания, но все же кое-что здесь изменилось. Появилась новая мебель, а старую переставили. Анден заглянул в кабинет и не узнал прежнюю комнату Лана. Стол был завален всякой всячиной, стояли новые кресла, на стенах висели семейные фотографии, беззвучно работал телевизор. И самое поразительное – было заметно, что в доме живут дети: в углу гостиной стоял манеж, на полу – наполовину собранная железная дорога, стопка детских книг на кофейном столике, пара маленьких ботиночек у двери. На долгую минуту Анден застыл в коридоре, не в состоянии сделать ни шага, пока из кухни не вышла Кьянла и с радостным криком подбежала к нему.
– Анден-се, наконец-то ты вернулся домой!
Она заметно постарела, волосы поседели, нежное лицо покрылось морщинами.
Анден вышел во двор и обнаружил там Колосса. В его пальцах торчала сигарета, но Хило забыл о ней. Его взгляд был усталым и устремлен куда-то вдаль, а под глазами пролегли темные круги. Анден подошел ближе и остановился перед кузеном, но не сел за стол напротив. Хило поднял голову на Андена, словно только что осознал его присутствие, хотя Анден прекрасно понимал – Хило Почуял его еще несколько минут назад. Они молча смотрели друг на друга некоторое время.
– Как Вен? – наконец спросил Анден.
Хило смял в пепельнице незаженную сигарету.
– Поправляется в Марении. Доктор Трю говорит, что это займет много времени из-за повреждения мозга. У нее частично парализована правая сторона тела. Она понимает, что ей говорят, но с трудом разговаривает. – Голос Хило звучал буднично и без эмоций, потухший взгляд блуждал где-то далеко. Потом он тихо прибавил: – Она жива, и это главное. Могло быть и хуже.
Вен переправили домой из Порт-Масси, как только ее стало возможным перевозить. Хами Тумашон по указаниям Шаэ быстро предпринял несколько тайных и дорогих мер от имени офиса Шелеста. Работники отеля «Крествуд» очень кстати забыли, что видели кого-либо поднимающимся в номер Запуньо.
Согласно полицейским рапортам, контрабандиста убили его же телохранители из внутреннего круга, во время перестрелки погибли все ее участники. Несколько представителей кеконской диаспоры заявили, что Вен – кузина Андена и девушка Рона Торо из Жанлуна, вот почему они втроем оказались мишенью жестокой мести в ту ночь, когда Уиллум Римс пытался воссоздать Южную Бригаду.
Вен была не в состоянии ответить на вопросы местных властей, через сорок восемь часов ее переправили в Жанлун. Хами и адвокатам клана потребовалась еще неделя, чтобы вывезти Андена, за это время он успел прийти в себя в доме Дауков под присмотром Саны. Потрясенный и измученный, он целыми днями спал, свернувшись под одеялом, его кормили костным бульоном, как инвалида, но чувствовал он себя гораздо лучше, чем в первый раз, когда надел слишком много нефрита.
На похоронах Рона Торо он положил в гроб черные перчатки Зеленой кости. Андену хотелось бы спасти и Рона Торо в тот кошмарный день. Он пытался, но Рон перебил себе горло в яростных попытках вырваться, да и времени прошло слишком много. Когда Анден подполз к нему, жизненная энергия уже покинула тело. Он размышлял, не винят ли его Дауки в том, что он не справился, но при попытке извиниться Даук Лосун только покачал головой и положил тяжелую руку ему на плечо.
– Такой зеленый человек, как Рон Торо, не создан для того, чтобы тихо покинуть этот мир, – печально произнес Даук. – Да узнают его боги.
Анден всегда считал Рона Торо самым подлинным кеконцем во всем Южном капкане, и все же он был такой же неотъемлемой частью Порт-Масси, как мост «Железное око». Без него Эспения снова показалась Андену чужой, и он с облегчением попрощался с ней. Даже убитые горем Дауки приехали в аэропорт попрощаться, вместе с супругами Хиан.
Кори среди них не было, он приехал в город на похороны Рона Торо, но остался только на день, а потом вернулся в Адамонт. Даже при таких трагических обстоятельствах Анден рад был еще раз увидеться со своим другом. И лично перед ним извиниться.
– Когда ты сказал, что будешь занят делами клана, ты не упомянул, что тебя могут убить. – В черном костюме с галстуком Кори выглядел необычно угрюмо и не сводил взгляда с гроба Рона. Он провел рукой по лицу и медленно повернулся к Андену. – Папа всегда твердит, что ты зеленый в душе, как будто это что-то хорошее. Ничего подобного, чувак.
– Ты получил мое письмо? – Анден заставил себя оторвать взгляд от пожухлой травы под ногами. – Все, что я написал, – правда.
Выражение лица Кори не потеплело, но появилась знакомая мягкость, так что у Андена заныло сердце.
– Я не простил ни тебя, ни отца, – сказал Кори. – Но я рад, что ты цел, и рад, что возвращаешься домой. Я знаю, ты хотел именно этого.
Анден не был уверен, что это все еще так. Стоя во дворе поместья Коулов, он пожалел, что не носит нефрита и не может Почуять ауру Хило, потому что по его лицу ничего невозможно было прочитать.
– Прости, Хило-цзен, – сказал Анден. – Я не должен был впутывать Вен.
Хило долго не отвечал, и Анден даже засомневался, услышал ли Колосс его слова.
– Вен приняла собственное решение, – произнес наконец Хило. – Я знаю, как она умеет убеждать, настоять на своем, если чего-то хочет. Только благодаря тебе мои дети не остались без матери. – Колосс болезненно поморщился. Его голос стал хриплым и превратился почти в шепот. – Она меня не слушала, действовала за моей спиной многие годы. Как я могу это простить?
Анден опустил взгляд на вымощенную камнями площадку под ногами.
– Ни я, ни Вен никогда не хотели идти против тебя, Хило-цзен. Понимаю, на что это похоже, когда ты не такой, как ожидает от тебя семья. – Он откашлялся, голос приобрел резкие нотки. – Нам нужно не твое прощение. А твое понимание.
Двор накрыла тишина, прерываемая лишь теплым ветерком, шелестевшим в листве вишни и покрывающим рябью пруд в саду.
– Ты должен переехать обратно в дом, Анден, – тихо сказал Хило. – Я по тебе скучаю.
Анден много лет ждал от кузена эти слова. Но теперь не почувствовал ни облегчения, ни радости, только ту тяжесть, которая приходит, когда ждешь чего-то слишком долго и наконец получаешь это через потери, и хотя ожидание окончено, оно стало частью твоей жизни, и о нем не так-то легко забыть.
– Я записался в колледж Биоэнергетической медицины, – сообщил Анден. – Я уже поговорил с администрацией, и если подам документы и оплачу обучение на этой неделе, то приступлю в следующем году. Концентрация всегда была моей сильнейшей дисциплиной в Академии. После убийства Гонта Аша я чувствовал себя кровожадным чудовищем, но… – Он впервые попытался облачить свое решение в слова. – На этот раз, используя нефрит, я не желал его для себя. Я пытался спасти другого. Я думал только о Вен, и нефрит был просто инструментом в руках, чтобы вырвать ее у смерти. – Анден с дрожью выдохнул. Те отчаянные секунды никогда не сотрутся из памяти, эти воспоминания были даже более живыми и четкими, чем смерть Гонта Аша или материнское безумие. – Может, я смогу носить нефрит, но по-другому. Если я чему и научился в Эспении, так это тому, что есть разные способы быть Зеленой костью. Я навсегда вернулся в Жанлун и снова надену нефрит, как ты всегда хотел, но только чтобы исцелять, а не убивать. – Анден помедлил, Хило не прервал его речь ни единым словом. – Я не стану просить клан оплатить мое обучение, – закончил он.
