Он подошел к столу и, быстро окинув собравшихся ясно-синим задорным взглядом, вынул из-за пазухи небольшой продолговатый предмет, завернутый в мягкие тряпицы. Развернул — и Данька мгновенно узнал деревянный образок Спаса Нерукотворного из избушки Михайлы Потыка. Сухие пальцы Посуха скользнули по краю иконки — она вдруг растворилась, как складень: внутри, в крепкой деревянной обложке тепло зашелестели тонкие бумажные страницы, мелко исписанные тесными буковками церковнославянской грамоты.
— Это и есть Псалтирь Кирилла и Мефодия. Солунские братья просили передать ее в подарок могучим богатырям и нищим старцам в далекой русской земле, — улыбнулся он и отступил на шаг.
— У меня тоже есть подарок для русской земли! — молвил алыберский царь Леванид. Просто отстегнув от пояса, не вынимая из тяжелых окаменевших ножен, он положил на стол рядом с чудесным складнем заветный меч Константина Великого. Могучее оружие легло подле иконы — и перевитая серебряными нитями рукоять меча вдруг горячо просияла в солнечном блике. Так что теперь на этой рукояти можно было прочитать невидимое прежде слово, короткое и гордое: «NIKA».
Данила Казарин не говорил ничего, он просто ощутил, что тесный сверток за пазухой начинает жечь его сердце под кольчугой. Поэтому он бережно положил на стол развязанную нищенскую торбу, в теплой глубине которой ровным излучением золота горел тяжелый, увенчанный двуглавым орлом скипетр и округлая, крестообразно перехваченная лентою крупных жемчужин держава императоров Базилики.
— Это невероятно! Нам удалось собрать все Стати Империи… — прошептал князь Вышградский.
— Осталось найти четырех старцев, способных хранить эту драгоценную ношу в поисках великого богатыря из Мурава, — задумчиво произнес царь Леванид.
— Двое уже здесь, — сказал дед Посух. — Царь Леванидушка да я, никчемный старикашка, — коли возьмете меня, старого, в сотоварищи.
— Трое, — шепотом произнес князь Вышградский, расцепляя на груди золотую застежку плаща, открывая край тяжелых золотых вериг на груди, гроздьями кованых звеньев отягощавших плечи. — Здесь уже трое. Вот еще одна цепь… Ради нашего дела я готов стать нищим старцем. Если позволено, я пошел бы с вами.
— Нет, это праздник какой-то! — недовольно сказал Мстислав Лыкович. — Куда ни плюнь, попадешь на золотую цепь. Не друзья у меня, а сплошные нью рашенз. Беда-а-а, что у меня нету такой же крутой фенечки из золота. Не потому беда, что завидно мне. А потому, что нужно теперь искать четвертого мужика с цепью где-то на стороне.
— Если постараться, можно найти четвертого старца всего за несколько недель, — сказал Леванид Зиждитель. — Я лично знаком с Саулом Росхом, крещеным пастырем горского народа овесов — он живет в селе Бад в Овсетии. До тех мест плыть Влагою не более дюжины дней…
— Далековато, — сказал князь Вышградский, откидываясь на спинку узорчатых кресел. — А нет ли кого здесь, на Руси?
— На Руси есть Свенальд-варяг, раскаявшийся убийца князя Олега, — отвечал алыберский царь. — Еще есть Белун-отшельник, бывший чародей, в прошлом языческий божок Световит, — он живет в чаще северного леса и молится за грехи языческого славянства. Ах, конечно же! Есть еще один отшельник совсем рядом, в Залесье! — старый князь Всеволод Властовский, удалившийся от мира после захвата его вотчины Ярополком. Правда, его золотая цепь долгое время считалась утерянной…
— Ну… тут ты немного опоздал, Георгич! — грустно перебил Мстислав Лыкович. — Старый князь Всеволод уже умер. Бобик сдох, поздняк метаться. Одним старцем меньше.
— Упокой Господь его душу, — после недолгой паузы тихо сказал Леванид Алыберский. Медленно, один за другим, князья и богатыри осенили себя крестным знамением. Дед Посух в углу быстро отвернулся и забормотал что-то себе под нос, изредка негромко вздыхая.
— Стало быть, из ближних дедов могут помочь только двое — Свенальд и Белун, — продолжал меж тем Мстислав. — Они далече ли отсель?
— Свенальд в Престоле, Белун — в окрестностях Немогарды, — отвечал царь Леванид. — До Свенальда добираться верхами два месяца, кораблем плыть — три недели. До Белуна же плыть с неделю, на лошади добираться — полгода.
— О’кей, парни! — Мстислав шумно выдохнул, нахмурился, почесал затылок и снова выдохнул. — Я привезу вам кого-нибудь из старцев к завтрашнему вечеру. Который из них полегче будет?
— Полегче?
— Да-да, полегче! Хорошо, я заострю вопрос иначе: который из двух старцев менее толстый?
— Зачем тебе? — Алексиос Геурон поморщился.
— А затем, что интересно! Не ты же его на себе тащить будешь по воздуху! Не уверен, что мой волшебный сапог вытянет двоих в меру упитанных мужчин. Поскольку я подрядился тут у вас, как позорный Карлсон, развозить нищих старцев с золотыми цепями, меня интересует только одно: чтобы пассажир попался полегче и посговорчивее, чтобы в салоне не курил и тучной своей фигурой окно кабины водителя, понимаешь, не загораживал!
— Лети-ка ты, Славка, лучше в Немогарду за Белуном, — усмехнулся Данила Казарин. — Разве не помнишь в учебнике истории картинку «Ярополк убивает своего брата Олега»? На том рисунке как раз воевода Свенальд изображен. Очень массивный дядька. Почти такой же толстый, как ты сам…
— И вовсе я не толстый! — взревел, багровея, Мстислав. — Человек инициативу проявил, а его толстым дразнят! Нет бы спасибо сказать… Неблагодарные. Вот я сейчас откажусь лететь и сяду на диету — будете знать.
— Господи, не ссорьтесь! — рассмеялся Алексиос Геурон. — Лучше порадуйтесь: слава Богу, у нас есть теперь все шансы остановить Чурилу и привезти на Русь новый христианский миропорядок… Я имею в виду бел-горюч камень Пучину. Если Славка каким-то образом доставит сюда еще одного, четвертого старца — или просто поможет нам установить с ним связь, — мы возьмем имперские Стати и выступим в путь…
— Мы сделаем все, что нужно: мы наденем железные сапоги и возьмем в руки посох странничества, — сказал царь Леванид. — Мы сохраним Имперские Стати и пробудим к жизни, к славным подвигам самого великого из русских богатырей!
— Есть только одна сложность, — глухо сказал Данила. Все обернулись — он стоял у окна, скрестив руки на груди и глядя в сторону.
— Есть одна сложность, — сказал Каширин. — Я не могу отдать вам скипетр и державу. Они нужны мне самому. Я не поеду с вами.
Продолжение следует.
Москва — Вашингтон — Москва
БЛАГОДАРСТВЕННЫЙ СПИСОК лиц и вообще субъектов, по отношению к которым авторы настоящего сборника игровых этюдов в разное время и по разнообразным причинам испытывали признательность
Их Императорским Высочествам Великой Княгине Марии Владимировне, Вдовствующей Государыне Леониде Георгиевне, Наследнику-Цесаревичу Георгию Михайловичу.
Айре оф Три-сет — черной бестии.
Александру Самойлову — за последний шанс.
