Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда – всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
Царь и весь двор были в шоке… Как?.. И это в гвардии?.. В Сибирь, в каторгу!.. Но смиловистился царь, и Лермонтова отправила на Кавказ под чеченские пули…
Панихиду служили вечером. Священнику печально подпевали певчие.
По окончании панихиды разрешили доступ к телу народу. Беспрерывный поток людей тек через комнату. Людей становилось все больше и больше. Представителей высшего света не было среди них. Они с визитом находились в голландском посольстве.
– Не будем расстраиваться, сын мой, – сказал Геккерен-старший, когда у Жоржа отобрали шпагу. – У нас нет недостатка в сочувствии достойных людей.
В воскресенье 31 января людей было особенно много. Софья Карамзина писала в тот день брату:
«Трогательно было видеть толпу, стремившуюся поклониться его телу. Говорят, в этот день у них перебывало более двадцати тысяч человек: чиновники, офицеры, купцы, и все шли в благоговейном молчании, с глубоким чувством…»
Разослали приглашения на отпевание, которое должно было состояться 1 февраля в Исаакиевском соборе. Но царь испугался беспорядков и повелел провести отпевание ночью в Конюшенной церкви, куда тело поэта перенесли из квартиры на Мойке. Вокруг гроба были самые близкие друзья Пушкина – Жуковский, Вяземский, Тургенев, Софья Карамзина и… жандармы.
Отпевание закончилось. Гроб с телом вынесли во двор церкви и снесли в ее подвал. Наглухо на замок закрыли тяжелую дверь.
Вот уже третий день гроб с телом Пушкина находился в подвале Конюшенной церкви. На площади перед церковью было безлюдно, маячили лишь жандармы.
Бенкендорф докладывал царю:
– Промедление похорон, ваше величество, заключается в том, что где-то задержался назначенный вами для сопровождения гроба действительный тайный советник Тургенев.
– Мое повеление ему – не мешкать. Пусть отправляется немедля сегодня в ночь, – приказал царь.
– Будет исполнено, ваше величество, – заверил Бенкендорф.
– Ни часу более!.. Что предпринято для наблюдения в пути?
– Мною назначен очень расторопный ротмистр, ваше величество.
– Даны ли указания псковскому губернатору?
– Еще вчера, ваше величество. Извольте посмотреть.
Бенкендорф передал царю копию предписания:
«Имею честь сообщить вам волю государя императора, чтобы вы воспретили всякое особенное изъявление, всякую встречу, одним словом, всякую церемонию, кроме того, что обыкновенно по нашему церковному обряду исполняется при погребении тела дворянина. К сему неизлишним считаю присовокупить, что отпевание тела уже здесь совершено»…
Поздно вечером гроб с телом поэта под присмотром жандармского ротмистра вынесли из подвала, заколотили в ящик и поставили в сани. В эти же сани сел и Никита Козлов, верный слуга Пушкина. В тройку уселся ротмистр. За гробом в возке, сопровождая его, ехал Александр Иванович Тургенев.
Через двенадцать часов гроб был уже в Пскове.
Губернатор их долго не задержал. Получив необходимые бумаги для уездного начальства, печальный поезд направился дальше, в Святогорский монастырь…
Эта зима на Псковщине была суровой, стояли настоящие сретенские морозы. Скрипят полозья саней, на которых везут в последний путь русского поэта Александра Пушкина.
В монастыре гроб разместили в церкви, дали распоряжение копать могилу. Ночевать поехали в Тригорское.
Жандармского ротмистра свалила усталость, и он уснул. Тургенев пытался беседовать с Прасковьей Александровной, которая топила каждое слово в слезах.
Под утро Тургенев с жандармом уехали снова в монастырь. Здесь уже были крестьяне из Михайловского. В церкви проходила последняя панихида.
В семь часов утра гроб вынесли из церкви. Сопровождал его зевающий ротмистр. Гроб опустили в могилу. Застучали комья земли, ударяясь о гробовую крышку…
Все разошлись, Пушкин остался один. Только вьюга, утихая, шелестела своими белыми вуалями вокруг свежей могилы его…
Так закончилась жизнь гениального поэта, гордости русской словесности и земли русской, одного из ярчайших умов России – Александра Сергеевича Пушкина. Народ выказал ему свою любовь, а власть отнеслась к великому сыну России со страхом и ненавистью.
Об отношении в России к своим лучшим представителям, правда, по случаю смерти другого гениального поэта – Тараса Шевченко, написал Н. А. Некрасов:
