Подбросив охапку щепок на тлеющие угли, она проковыляла к баку, наполнила водой чугунный горшочек и подвесила его над огнем. Присев на камень у очага, она принялась ждать, пока вскипит вода.
Вся эта несложная работа лишила ее сил, она взмокла от пота. Плотно закутавшись в одеяло на индейский манер, она прижалась лбом к каменной стенке очага и, глядя на пляску огня, застыла в полузабытьи. Мысли ее оставались ясными и живыми, но она потеряла всякую власть над своим телом и сидела, как парализованная.
После ухода Пиксарета Анжелика была в таком состоянии, что даже не подумала прикрыть дверь, ни тем более задвинуть засов. И вдруг она почувствовала рядом с собой чье-то присутствие, скорее, не человеческое, а призрачное, будто к ней приближался скользящим шагом какой-то дух, какое-то привидение, которое могло проникнуть в дом и при закрытых дверях, просто через стену.
В отсутствие Пиксарета, который всегда бы защитил ее, первой реакцией Анжелики была мысль позвать на помощь, схватиться за пистолет. Но инстинкт подсказал ей, что возникшая опасность пока не угрохала ее жизни, и она не шевельнулась. Что ж, почему бы не сыграть партию с духом, который наносит ей визит. Обмен ударами, немного крови, пустяковая царапина… Ничего особенного, можно и духа обратить в бегство, и пусть он потом зализывает раны. Надо продержаться, завтра или послезавтра Жоффрей будет здесь…
— Я увидела у вас свет, — сказала Амбруазина. — Так значит, вы не спите?.. Значит вы больше не спите вообще?..
Амбруазина мечтала о реванше. Когда она подошла к камину, и огонь высветил ее лицо, Анжелике почудилось, что она видит в театре сцену Фауста и Мефистофеля, выходящего из адского пламени. Это не было ни красиво, ни уродливо, а просто странно. Как будто ей явилась статуя с зияющими дырами под бровями, чтобы, спустя мгновение, обрести человеческие глаза.
Анжелика подумала, что при свете ее лицо должно выглядеть привлекательнее лица герцогини, но увы! Новый приступ кашля и поиски платка лишили ее этого преимущества.
Амбруазина ликовала:
— Вы больны. Теперь вам ясно, как далеко простирается моя власть. Мне понадобилось всего несколько дней, чтобы полностью извести ваше великолепное здоровье.
— Простудиться может каждый, — ответила Анжелика. — Для этого совершенно необязательно вызывать плохоньких специалистов из ада.
— Все шутите! — сказала Амбруазина, скрипнув зубами. — Вы просто неисправимы. Неужели вы и впрямь не понимаете, что вас ждет смерть? Вы должны были погибнуть уже не менее ста раз. И если этого не произошло, то только потому, что я не хотела вашей смерти по-настоящему… Но настанет день, когда я дам приказ, и…
— Ничего подобного — мне покровительствует судьба, счастливый случай. Даже арабы признают, что мне сопутствует везение, а это означает, что я не могу умереть от руки врагов.
— Какая чушь!
Однако версия Анжелики несколько обеспокоила герцогиню, и она, не снимая с себя длинного черного плаща, принялась ходить взад и вперед по комнате. Она снова обрела свое очарование — падающие на плечи волосы, идеально красивое, смелое и энергичное лицо, яркие губы над белоснежной линией зубов.
— Скажите, — внезапно спросила Анжелика, используя замешательство Амбруазины, — кто для вас отец д'Оржеваль?
— А я его знаю очень давно, — ответила Амбруазина. — Нас было трое детей в Дофине, которые сдружились, потому что были сильнее всех. Мы вместе бегали по лесам и полям. Казалось, что в каждом из нас горел огонь, что в нас вселились тысячи беспокойных духов. Замки наших родителей были расположены по соседству. Это были мрачные старинные строения, в которых водились привидения, но обитатели этих замков были еще более странными и непредсказуемыми существами, чем сами привидения. Отец его отличался свирепостью и жестокостью: он заставлял своего ребенка участвовать в истреблении протестантов. Моя мать, прозванная злой волшебницей, прекрасно составляла любые яды, а мой отец-священник общался с дьяволом. Вторым моим приятелем был Залиль, сын моей кормилицы. Его колдунья-мать научила сына приколачивать мертвых летучих мышей к межевым столбам и подбрасывать дохлых жаб у порога домов. Но сильнее меня и Залиля был он, со своим магическим синим глазом. Почему он предал нас? Почему присоединился к армии черных сутан с крестом на груди? Захотел послужить добру? Безумец! Ведь стереть прошлое невозможно. Он знает меня, знает, на что я способна, и иногда мне нравится работать на него, как раньше. У врат ада мы вновь становимся сообщниками… Вы понимаете?.. В день, когда вы будете сломлены, я могла бы присоединиться к нему, и, может быть, он тогда вспомнит меня. Его презрение, отрешенность, превосходство жгут меня, как раскаленное железо. Когда-нибудь я уговорю Залиля убить его.
— А кто он сейчас, Залиль?..
Амбруазина не ответила. Конвульсивно вздрогнув, она закрыла глаза, как бы погрузившись в прошлое.
Связь между деталями теперь проступала отчетливее. Залиль — это, видимо, человек с бледным лицом, тот самый брат, о котором говорила Петронилья Дамур. «С нами жила также моя кормилица, мать Залиля!..» Этот сатанинский альянс был не очень заметен, потому что принимал земные формы: благородная дама, употребляющая свое состояние на завоевание новых земель и другие богоугодные дела в интересах короля в союзе со своим любовником-пиратом, — чем не обычный земной заговор? Каждый из трех детей, в которых пылал огонь, пошел своим путем. Один стал иезуитом, вторая — благородной герцогиней де Модрибур, женщиной выдающегося ума, третий — человеком со свинцовой дубинкой. Но при всем различии судеб их продолжал связывать друг с другом злодейский фанатизм, вселившийся в них с раннего детства.
— Теперь вы знаете почти все, — с улыбкой сказала Амбруазина, открывая глаза, — и поэтому должны умереть. Я долгое время колебалась, как бы полагаясь на свободный выбор судьбы! Мне было забавно наблюдать, как вы преодолевали опасности. Везение?.. Нет, я в него не верю. Вас ограждала моя нерешительность. Но всему есть конец. Вы умрете завтра.
Она говорила на одной ноте, чуть церемонно. Контраст между светским тоном и содержанием ее слов отражал беспорядочность ее мыслей. Анжелика ответила в том же тоне.
— Благодарю вас за предупреждение. Зная теперь ваши намерения, я постараюсь принять необходимые меры. Амбруазина свирепо взглянула на нее.
— Вас это по-прежнему забавляет?
— О нет, теперь совсем нет…
— Вы действительно очень плохо выглядите, — продолжила герцогиня, ободренная явно неважным самочувствием Анжелики. — Вы не настольно сильны, как пытаетесь показать, но мне нравится, что вы умеете бороться. Вы живучи, как чайка. А знаете, кто сказал вам этот комплимент в разговоре со мной? Некий Дегре. Весьма любопытный и очень любопытствующий человек… Одним словом, сыщик. Должна признаться, что я покинула Францию в значительной степени из-за опасения излишне частых встреч с ним. Он слишком активно интересовался моей подругой, мадам де Бренвилье, вашей соседкой в Париже. Вы не помните ее? Она вас помнит, помнит празднества в вашем особняке в Ботрейи [37]. Этот Франсуа Дегре настоящий монстр.
