– Понятно, господин офицер, – неуверенно промолвила женщина, – а когда мне можно будет возвратиться в мои апартаменты?
«В этом наивном вопросе кроется вся суть женщины, – беззлобно подумал Николаи, – вместо того, чтобы спросить о судьбе своего любовника, она интересуется лишь тем, когда ей можно будет возвратиться в эти фешенебельные хоромы».
– Вы можете возвратиться сюда не раньше, чем через сутки. После этого вы останетесь здесь полной хозяйкой.
Красавица понятливо кивнула своей милой головкой и, накинув на плечи песцовое манто, поспешила к выходу.
– Фрау Ерц, – крикнул ей вслед Николаи, – у Франца есть ключ от вашей квартиры?
– А как же! – ответила из холла хозяйка и резко хлопнула дверью.
В ожидании Айсмана Николаи, расположившись в большой комнате на мягком кожаном диване, листал парижские журналы мод, которые, как он знал, доставлялись в Германию лишь контрабандным путем и стоили недешево.
«Война войной, а спрос на модные вещи не убывает. И как это французы успевают и воевать, и за последней модой следить, – раздраженно подумал он, – видно, такая уж у них порода».
Часы показывали половину шестого, когда щелкнул входной замок и в квартиру кто-то вошел.
– Эльза, где ты, любовь моя? – раздался игривый голос Айсмана. – Встречай своего милого Барсика. Я тебе такой подарок принес, что ты ахнешь от удивления!
Послышались торопливые шаги, и вскоре на пороге комнаты появился майор.
Увидев сидящего на диване, как у себя дома, подполковника Николаи, он замер на месте. Лицо его исказила гримаса словно от резкой зубной боли. Он глухо застонал и тут же, непроизвольно поднеся к лицу словно для защиты руки, плюхнулся в стоящее у стены кресло. Мертвенная бледность покрыла все его лицо.
Несколько минут в комнате стояла мертвая тишина.
– Ну что, сами поведаете о глубине вашего падения, – прервал явно затянувшееся молчание Николаи, – или мне вам рассказать, как все было?
– Не надо, господин подполковник, – глухо промолвил Айсман, – глубину своего падения знаю только я сам. И никто на свете не может наказать меня за мое предательство страшнее, чем я сам. Дайте мне пистолет, и я поступлю так, как подобает офицеру, – гордо добавил он.
– Нет, майор, – возразил Николаи, – вы как настоящий разведчик, прежде чем уйти, должны испить всю чашу горечи со своим начальником, человеком, который рекомендовал вас на высокую должность и теперь несет ответственность за ваши действия вместе с вами. Что же вас толкнуло на путь предательства?
– Человеческие страсти, – мрачно ответил майор, – вы же сами говорили мне, что главными помощниками разведчика являются человеческие страсти, которые рано или поздно приводят его к вербовщику…
– Все это верно. Но у человека всегда есть выбор. Для меня лучше смерть, чем такой позор, – возбужденно промолвил Николаи.
– Вы сильный, а я слабый, – печально констатировал Айсман, – сначала меня подвела страсть к игре, а потом страсть к красивой женщине. Два года назад меня спас от самоубийства русский офицер, который заплатил все мои долги и в благодарность за это попросил меня проинформировать его обо всех оборонительных сооружениях, возведенных за последнее время в Восточной Пруссии. Он был щедр, этот русский, и я ни о чем не жалел. В начале войны, когда связь с ним внезапно оборвалась, я искренне обрадовался этому. Но мое спокойное существование продолжалось недолго. Полтора месяца назад, когда я выезжал для инспектирования разведшколы в Кенигсберг, меня выкрали казаки и, переправив через линию фронта, доставили к моему старому знакомому. Правда, тот к этому времени уже стал генералом. А что было потом, вы знаете не хуже меня…
– О каком русском генерале вы говорите? – воскликнул Николаи.
– Вы его, господин подполковник, прекрасно знаете. Это Евгений Евграфович Баташов! В настоящее время он руководит военной контрразведкой Северо-Западного фронта.
– Снова Баташов, – с ненавистью произнес это имя, Николаи, – сколько он мне крови попортил, работая в штабе Варшавского военного округа. Троих самых ценных агентов раскрыл и отправил на каторгу. И кажется мне, что он был причастен к делу полковника Редля. Это и неудивительно, ведь у Генерального штаба полковника Баташова перед войной в руках была вся русская агентура не только в Восточной Пруссии, но и в Австро-Венгрии. Но ему этого было мало, он еще и контрразведкой занимался. Значит, теперь ему доверили борьбу с моими агентами. Ну что же, господин генерал, скрестим шпаги. Тайная война между нами предстоит долгая и упорная. Только он не знает, что у меня для него всегда припасена убийственная мизерикордия[22].
После этой продолжительной тирады Николаи, поймав на себе равнодушно-болезненный взгляд майора, вдруг осознал, что «мечет бисер перед свиньями», и, окинув его своим презрительно-ненавидящим взглядом, заявил:
– В этой квартире для развлечений у нас с вами серьезного разговора не получится, поэтому я предлагаю проехать в ваш дом.
– Я не против, – вяло отозвался майор, вставая.
– Идите вперед, – скомандовал Николаи, – мой автомобиль стоит у подъезда.
Закрыв входную дверь ключом Айсмана, Николаи сунул его себе в карман.
– Ключ вам больше не понадобится, – сказал подполковник, заметив отчаянный взгляд майора, брошенный на запертую дверь.
Усадив Айсмана на заднее сиденье, Николаи, расположившись на месте водителя, предупредил:
– Только не вздумайте выпрыгнуть на ходу из машины.
Тот удрученно кивнул головой и, подняв воротник плаща, забился в задний угол машины.
К явному удивлению Николаи, квартира майора Айсмана была обставлена по-спартански. В большой комнате стоял старый стол, продавленный диван и несколько стульев, в спальной – деревянная кровать, обшарпанный платяной шкаф и небольшой туалетный столик.
Жилище представляло собой обычную конуру холостяка, который большую часть времени проводит в командировках.
– Что же вы так и не обновили мебель в своей квартире? – удивленно спросил он у хозяина.
– Новая мебель могла вызвать не нужное мне подозрение, – после небольшой паузы вызывающе ответил майор, – не мог же я предположить, что вы начнете с тринадцатой квартиры.
– Щенок! – взорвался Николаи и, сосчитав в уме до десяти, уже более спокойным тоном добавил: – К сожалению, вы не стали настоящим разведчиком. Так и не научились как следует заметать следы. На что вы надеялись?
– Я надеялся на то, что война все спишет…
– А как же долг перед Отечеством?
– Для меня это пустой звук, господин подполковник, – вызывающе промолвил Айсман.
