увенчавшегося 2 августа 1914 г. подписанием немецко-турецкого союзного договора, направленного прежде всего против России и подкрепленного присутствием у берегов Порты военных кораблей «Гебен» и «Бреслау».
Не располагая возможностью монопольного присутствия в Иране, Великобритания предпринимала усилия для формирования комплиментарной коалиции с Германией для экономического освоения этой страны. Важнейшим предметом вожделения интернационального капитала являлось железнодорожное строительство. Именно железнодорожные транспортные артерии позволяли инвестировать с максимальной прибылью и обеспечивать геополитические преимущества владения стратегическими коммуникациями.
В сентябре 1885 г. посол Англии в Берлине Эдуард Маллет направил канцлеру меморандум, в котором содержался план создания «международной компании персидских железных дорог» под финансовым руководством барона Рейтера. «Мы не хотим, – писал Маллет, – чтобы Россия или Франция принимали участие в реализации плана». О. Бисмарк заметил на полях документа: «Почему бы нет?»[434] С момента описываемых событий экономические отношения Германии и Великобритании в Иране приобрели устойчивый тренд, порождающий непримиримые противоречия.
Депутат Бунзен в выступлении в рейхстаге 15 декабря 1885 г. заявил, что задача германской миссии в Тегеране заключается в том, чтобы подвергнуть глубокому исследованию экономическое положение Ирана и «путем точной информации способствовать развитию отношений германской промышленности и германской торговли с соответствующими областями Центральной Азии»[435].
Наряду с увеличением германского экспорта товаров в последнее предвоенное пятилетие в Иране стали строиться промышленные предприятия, принадлежащие немецким фабрикантам. В 1909–1910 гг. была введена в строй ниточная фабрика Кизвини (1500 веретен). В 1912 г. в Берлине возникла компания по импорту восточных товаров «Теппихгезелынафт А. Г.» с филиалами в Стамбуле, Тебризе, Султанабаде, Хамадане, Кермане, Мешхеде и Ширазе. Компания не ограничилась скупкой ковров, а организовала собственное ковровое производство. В Тебризе компания построила шерстоткацкую и шерстокрасильную фабрики. Успешная деятельность «Теппихгезелынафт» привела к вытеснению с иранского рынка английской фирмы «Циглер энд Ко». Ценой больших усилий российскому консульству удалось предотвратить строительство немецким ковровым обществом в 1913 г. фабрики в Тебризе.
В 1914 г. немцами была предпринята неудачная попытка завладеть угольными шахтами в иранском Азербайджане, находящимися в полосе отчуждения русской железной дороги Джульфа – Тебриз.
По сведениям русского консульства в Тебризе на освоение территории, входящей в сферу экономических интересов России, немецкие предприятия получали «секретные дотации правительства»[436]. Если Россия и Англия для получения преференций были вынуждены обильно сопровождать свои экономические претензии государственными займами (к началу Первой мировой войны первая потратила на эти цели 164 млн руб., вторая – 10 млн фунтов стерлингов)[437], то Германия инвестировала прежде всего в поддержку коммерческих предприятий в Иране. Общая сумма такого рода затрат составила к началу войны 12–15 млн марок[438]. Кроме того, немецкое продвижение в хозяйство Ирана имело не столько экономический, сколько политический смысл – создание геополитического плацдарма для продвижения на Восток.
К 1912 г. Германия оставила позади другие европейские страны, кроме Англии, в освоении экономического пространства Балкан. Особую сферу немецких интересов составляли Болгария, Румыния и европейские владения Оттоманской империи.
«Чтобы укрепить эти позиции, Берлин придерживался в балканской политике принципа статус-кво. Германию устраивала сложившаяся ситуация на балканском рынке, обеспечивавшая ее интересы. Экономическое превосходство германского империализма должно было, по замыслам немецкого правительства, способствовать установлению и политической гегемонии Германии на Балканах»[439].
Экономической гегемонии Германии на Балканах препятствовал прежде всего французский финансовый капитал. В Болгарии и Румынии Франция занимала одно из ведущих мест в числе кредиторов, а в Сербии доминировала в финансовой системе страны – контролировала три ведущих банка: Французско-сербский банк, Экспортный банк и Белградский коммерческий банк. Ежегодно Сербия выплачивала Франции в качестве процентов на кредиты более четверти государственного бюджета.
Франции принадлежала ведущая роль в прямых инвестициях в экономику Сербии. В стране функционировали Сербско-французское общество промышленных предприятий, Французско-сербское общество угольной и цементной промышленности[440].
Свое доминирование в балканских финансах Франция активно использовала с целью политического давления на страны региона. Так, весной 1912 г. специальный посланник Р. Пуанкаре М. Палеолог предпринял попытку склонить Болгарию к участию в Балканском блоке, пообещав председателю совета министров Болгарии И. Гершову заем в 200 млн франков. Во время встречи с И. Гершовым М. Палеолог заявил, что Франция дает кредиты «только тем государствам, которые практически идут тем же путем, что и она»[441].
Английское проникновение в экономику Балкан происходило прежде всего путем овладения подавляющим сегментом внешнеторгового оборота стран региона.
Финансовый инструмент, несмотря на собственное, далекое от благополучного положение, пыталась использовать Россия для укрепления своих позиций на Балканах. После того как Болгария объявила 8 октября 1908 г. о своей независимости и отказалась платить Турции компенсации за проходившую по ее территории Восточно-румелистскую железную дорогу, Турция, в свою очередь, угрожая войной, сосредоточила на болгарской границе войска. С целью примирения Турции и Болгарии Россия организовала трехстороннюю финансовую операцию. В Петербурге 6 апреля 1909 г. было заключено финансовое соглашение с Болгарией и Турцией. Тройственное соглашение значительно облегчило финансовое положение Болгарии и Турции. В соответствии с соглашением Россия отказывалась от 500 млн франков, уплачиваемых Портой в качестве контрибуции после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. В свою очередь, Турция отказывалась от получения с Болгарии компенсации за Восточно-румелийскую железную дорогу, перечислив задолженность Болгарии в размере 125 млн. франков на счет России. Последняя сокращала размер платежей с Болгарии до 22 млн франков и устанавливала льготные условия рассрочки[442].
Вместе с тем следует отметить, что Россия не уделяла сколько-нибудь серьезного внимания внешнеэкономической политике на Балканах, больше полагаясь на «славянское единство» и неприязнь к туркам. Когда поверенный в делах Цетинье С. А. Лермонтов сообщил в Петербург о готовности Черногории предоставить России концессии на строительство железной дороги от Антивару к Никшичу, а также на сооружение морского порта в Антивару и на разработку полезных ископаемых, С. Ю. Витте отклонил предложение. В резолюции на докладную министра иностранных дел графа В. Н. Ламсдорфа 18 января 1901 г. он написал: «Я нахожу, что у нас не найдется серьезных предпринимателей для этих дел. У нас и самих есть много неразработанных богатств»[443].
Однако под давлением буржуазии российское правительство было вынуждено поменять свою экономическую политику на Балканах. Между Россией и Сербией 15 февраля 1907 г. был подписан новый торговый договор на основе принципа наибольшего благоприятствования». В 1908 г. министр торговли и промышленности И. П. Шипов поддержал ходатайство общества судостроителей, механических и литейных заводов г. Николаева на участие в торгах в Сербии и Болгарии на поставку в эти страны речных судов, землечерпалок и строительство мостов через Дунай. С 1908 г. начался процесс перезаключения торгового договора с Черногорией, который завершился его подписанием в 1909 г.
Для активизации торгово-экономических связей в 1909 г. было принято решение о создании Славянского банка, а в апреле того же
