Книга Точка возврата - Сергей Чичин

Посетители потянулись ко мне с самого рассвета.

Видимо, кто-то настучал местным авиценнам, что случилось небывалое – Зияние прихлопнуто, и не без моего участия. Во всяком случае, что-то заставило их рассуетиться и закатить койку, к которой меня пригвоздили, в отдельный номер люкс – каморку уборщицы, откуда из уважения к моей персоне даже изгнали несколько швабр. Остальные палаты были забиты битком пострадавшими во время вчерашнего китайского вторжения. Обычно я сплю при открытых окнах (а частенько просто без стен) и в глухих коробках сон не идет, но тут поспособствовало что-то из пригоршни таблеток, которые мне вчера скормили тутошние коновалы. Проснулся я затемно довольно живым – в том смысле, что болело даже то, что вроде бы и не страдало. Заново зашитая голова чесалась, словно на ней играли в футбол две команды очень когтистых мурашей, но повязки накрепко прижимали к ней мощный тампон, закрывающий весь затылок, и добраться до источника раздражения мне не удалось.

Пережив полезный, хотя и слегка неловкий опыт похода в туалет со штангой, на которой был закреплен пакет с физраствором, я вернулся к койке, нашел на ближайшей полке небольшую груду медицинских журнальчиков за двадцатый век и совсем собрался было узнать о новых (теперь старых) тенденциях в лечении гастроэнтерита, как начались визиты и с просвещением пришлось погодить.

Первым, тенью папы Гамлета в предрассветных тенях, появился комендант. Он сильно спал с лица, от вчерашней багровости не осталось и следа, бледность граничила в складках с прозеленью. Был Деннис тих и подавлен, что неудивительно, а разговор состоялся короткий и какой-то нескладный.

– Ты его раньше знал? – спросил Гламберг, минуя приветствия и прочую шелупонь.

– Кого? А… Нет, ни я его, ни он меня. Но с их конторой я много раз сталкивался. Они любят, когда для них каштаны из огня таскают.

– А ты любишь таскать?

– Я этим занимаюсь. «Судьба не ложится под нас пластом, я сам выбирал свою». А как клиент они не хуже любого другого. Вернее, любой, кто ставит задачи, которые я решаю – не лучше, чем они. Привыкаешь.

– Ясно, – Деннис покивал, глядя на уголок с моющими средствами.

То ли сказать ему было больше нечего, то ли слова с языка слезать не хотели.

– Не думай ты о такой ерунде, – выстрелил я по ближайшему подозрительному кусту. – Мало кто заслуживает больше, чем он.

– Да я не о нем, – Гламберг вяло махнул рукой. – Я о себе.

Ну началось самобичевание на ровном месте. Точно надо его с Айрин поближе свести. Вот у них будет клуб по интересам. «Все-то – ого! А я-то – да ну…»

– Я открыл арсенал, – добавил Деннис без перехода. – Если какая правительственная задница спросит, как посмел, скажу – для отражения набега китайцев, спровоцированного вашим мудоломом. Народу пока не сообщал, будете первыми. Приходите, выбирайте чего по душе. Я пойду, мне там еще надо…

И пошел, подволакивая ноги в ставших слишком широкими штанах.

– Я бы не смог быть комендантом, – сказал я ему вслед искренне. – Все эти решения, обязательства, родственники. Убитые горем или, того хуже, ни фига не убитые. И изо дня в день? По мордам бы стучать начал.

– Знаю, – откликнулся Деннис уже из-за двери. – А вчера и я не смог. Это ведь тоже было… комендантское дело. Выздоравливай.

Он ушел, а я какое-то время сидел, перекатывал сказанное и несказанное на языке и размышлял, что еще сказать мог и что еще сказать следовало бы. У меня небогатый опыт подобных душеспасительных бесед. Обычно они сводятся к «Соберись, тряпка!». Люди, которым хватает запаса душевной ригидности это пережить, как правило действительно собираются, понимают, что так было надо, и отношения наши со временем переходят в дружбу. Остальные же девяносто процентов просто исчезают, и каковы их дела теперь, я не имею ни понятия, ни интереса. Деннис – хороший человек, более того, человек, достойный уважения, и всем своим расхлябанным существом я чувствую, что он заслужил какие-нибудь особенные слова для своей, как ни крути, особенной ситуации. Но какие?…

Раздумья мои прервал сержант-морячок, контрабандой притащивший здоровенный сверток. В свертке угадывалась винтовка.

– Дай угадаю, – сказал я, едва его заметив.

– Ну да, – кивнул сержант. – Военные потери. Ваша мелкая девчонка сказала, что вы собираете добротный инвентарь для выездной деятельности. Будем считать, премия за того… китайца. Бюджетов КВП не считает. Винтовка из их спецзаказа, LWRCI с эксклюзивной доводкой, нам, регулярам, на такие только слюни пускать. Должен предупредить, что очень они приметные и попадаться с ней кому-нибудь бдительному не стоит. В ней даже чип слежения стоял, в рукоятке, пока какой-то догадливый китаец его не вытащил и не попрыгал на нем тремястами фунтами. Но и слишком уж шикарная, меня бы жаба задавила выбрасывать, так что сам решай. Если не понадобится, сдадите коменданту, а вот обвес с нее вам лишним точно не будет.

Он поставил сверток в уголок, к оставшимся швабрам.

– Я сейчас выезжаю на базу для отчетности. Говорил по телефону с командованием. Что интересно, никто не в шоке… как я понял, бывало уже и такое. Пришлют сюда отряд бойцов для отлова сбежавших китайцев и группу ученых, чтобы разобраться со статусом Зияния. Думаю, это хороший вариант, о переводе на особый режим и выселении режим речь не идет, раз уж непосредственная угроза ликвидирована. И я вот чего хотел сказать. Моя семья живет сейчас в Висконсине, город Айронвуд. Жена – активистка городского совета. И они реально готовы заплатить – деньгами, товарами, услугами – за устранение их тамошних Зияний. Без привлечения правительственных контролеров, без посредников, без лишних вопросов. Так что если там будете, имейте в виду. Жену зовут Вероника Бойд, а я Джо. Скажете ей, что от меня, она вас с нужными людьми сведет.

– Что, типа подполье?

– Типа, жить-то хочется. И если никак не дождаться помощи от тех, кто должен этим заниматься, приходится идти своими дорожками. А там, может, и формат в целом сменится. Ваш-то мелкий чертик совсем не первый, кто дело делает, а на контакт не идет. Допуск у меня не тот, чтобы… но слухами земля полнится.

Он козырнул и двинулся на выход.

– Джо, – окликнул я его. – Ты не на Тихом служил?

– Ага, – сержант слегка нахмурился. – А что?