Но то, как оказалось, были еще цветочки. Очередная безголосая, но очень модная певичка записала хит с названием «Капитан Гурей, приходи скорей» (Игоря, помнится, чуть инфаркт не хватил), и ее день и ночь крутило радио с ТВ. Смысл песенки заключался в том, что, мол, даже если Гурей и врет, он все равно ей нравится, хоть и врет. Нравится, но — врет. Журналисты развернули бурную травлю всех участников, нам писали ехидные письма, над нами издевались в газетах, нас склоняли по телевидению. В довершение всего у Игоря с позором отобрали золотую медаль, которую ему вручили после первого нашего путешествия, а у нас — серебряные.
Провал был полный. Игорь был в ярости, но ничего поделать не мог. Сил терпеть все это у нас больше не было, и в один прекрасный день мы погрузились в электричку и уехали к Игорю на дачу.
Стоял теплый вечер раннего уральского лета. Только-только распустилась листва. Чернели вскопанные грядки. Толстые и важные грачи неторопливо прохаживались по хозяйскому огороду, деловито переворачивали комки земли и вытягивали оттуда червяков. Флинт наблюдал за ними с мрачной меланхолией. Под заметно выросшей за эти полгода березкой был накрыт стол, за которым сидели все шестеро мореплавателей. Первое и второе было уже съедено, и все пили чай. Сахару никто не захватил — забыли в спешке; этот белый порошок лишь совсем недавно перестал быть дефицитом, и все уже как-то привыкли обходиться без него. Порывшись в кладовой, Игорь извлек тщательно припрятанную банку сгущенного молока и водрузил ее посреди стола. Все поморщились, но возражать не стали. Один лишь Паша не смолчал.
— Да ну ее на фиг, — сказал он. — Наелись на всю жизнь.
— Что ж, — вздохнул Коля, — теперь нам уж точно никто не поверит. Зря старались.
Игорь встрепенулся.
— Это почему это — зря? Ишь чего удумали! Зря! Пускай не верят — от этого ничего не изменится, ведь так? Путешествие-то мы все равно совершили! Да еще какое!
Лица присутствующих медленно светлели.
— А ведь верно! — воскликнул Паша. — Разве такое забывается? Братва, да мы же почти что вокруг света проплыли! Это вам не фунт изюму. Знаете, за это стоит… того… поднять!
— Кстати, — неожиданно улыбнулся молчавший доселе Олег, — насчет «поднять». Есть ведь еще один повод.
— Какой?
— У Игоря сегодня день рождения.
— Ах, черт! — Пашка выронил ложку. — Дык как же это я… А и верно. Как это мы забыли?
— Не «мы забыли», а «ты забыл», — подмигнул Витя, доставая из рюкзака бутылку крымского муската. — Бокалы сюда, хлопцы!
— Друзья… — Игорь совсем расчувствовался. — Друзья… Как же с вами хорошо! Спасибо вам…
Все нахмурились и с укоризной покачали головами.
— Ну, Игорь! — сержантским тоном рявкнул Витя. — Не раскисать! Капитан ты или нет?! Очнись, сколько можно?
— Э… Да. Да! Вы правы, друзья, — Игорь встал, вытащил из сундука капитанскую фуражку, оставшуюся еще от нашего первого путешествия, нахлобучил ее на голову и встал.
— Встать! — гаркнул он. — Смир-на! Р-равнение направо!
Все вскочили с бокалами в руках и вытянулись во фрунт. Игорь прошелся перед строем, остановился и расплылся в улыбке.
— Здравствуйте, товарищи пираты! — рявкнул он.
— Здрай-жлай т'рищ к'тан! — единым духом выпалили мы.
— Поздравляю вас с моим днем рождения!
— Ура! Ура! Ура-а! — вскричали мы. — Ура капитану Гурею! Послышалось хлопанье крыльев, и на плечо Виктору уселся взъерошенный Капитан Флинт.
— Нет бога, кроме Кру-Кру, и капитан Гурей — пророк его! — объявил он.
Все замерли. Я чуть не застонал — проклятый галчонок опять все испортил! Игорь помолчал и вдруг… рассмеялся.
— Что ж, — воскликнул он, — вот теперь я точно знаю, что мне все это не приснилось!
Командор осушил свой бокал, крякнул и повернулся к нам.
— Ну, а теперь — прошу к столу!
КОНЕЦ
1992–1993, Пермь — Чекарда — Усолье;
1996, Пермь.
Необходимое преди-послесловие
Наверное, то, что написано на этой странице, можно и не читать, но все же я, как автор этого романа, считаю нужным сделать некоторые пояснения.
Вся эта история началась в 1987 году. Началась скорее как шутка, чем как нечто серьезное. Я был тогда студентом, биологом-первокурсником, и вышло так, что судьба свела меня с Виктором Новокшоновым. В те годы это был нескладный, высоченный, страшноватого вида молодой человек на удивление веселого нрава и при том — с удивительно светлой головой. Но вот как мы с ним начали писать вместе — это загадка даже для меня самого. Виктор, помнится, любил такие юморные рассказики печатать в стенгазете «БИОЛОГ» — длиннющем ватманском полотнище (редактировал ее Олег Магазов), и однажды, как бы между прочим, объявил, что начинает писать большой роман-кругосветку и поместил там первую главу. Я думаю, что он тогда просто пошутить хотел, но я воспринял все всерьез и, прибежав к нему (а жили мы тогда в одной «общаге»), предложил работать вместе. Написал одну главу. Виктор пришел в восторг — в те годы он вообще был легок на подъем — и участие как-то неожиданно превратилось в соавторство. Сюжет романа был взят из жизни, да и героев не пришлось долго искать. Живя в общежитии и учась на биофаке, мы накопили такой запас житейских и студенческих историй, что его хватило бы романа на три или на четыре (забегая вперед, скажу, что хватило на два). Мы успели написать шесть глав, а дальше все полетело кувырком — меня призвали в армию, Витька ушел в науку, и роман заглох. Когда я вернулся, о романе уже никто не помнил, включая и меня.
Зато я к тому моменту уже довольно ясно представлял, чего хочу от этой жизни.
Я хотел творить. Я, как и все начинающие авторы, был абсолютно уверен в своей гениальности, и не счесть, сколько я в те годы написал рассказов, повестей и всякого иного прочего (лишь малая часть из этого не заставляет меня сегодня краснеть за содеянное). Олег Магазов к тому времени отошел от дел. Стенгазета судорожно разродилась двумя последними номерами, которые редактировал загадочный «В. Злопадурский», и приказала долго жить. (Псевдоним, кстати говоря, расшифровывался просто — «ЗЛОдеев, ПАДУков, ДУРманов, СКИрюк» — все мы вчетвером жили в одной комнате общежития. Вот почему «В.», до сих пор не знаю.)
Пыльную и пожелтевшую папку со вторыми копиями шести первых глав романа я нашел случайно где-то у Магазова на полке. До сих пор не знаю, что заставило его хранить все эти черновики. Я прочитал их и вдруг решил перепечатать все это в двух экземплярах, сброшюровать и сохранить как память. Виктор «подключился», а дальше началась совершенно мистическая история. В общем, из тех шести дурацких глав вырос живой такой, веселый роман на триста страниц — «Дети Капитана Гурея». Чем он навеян? Я не знаю. Я переписывал его два раза, и до сих пор не знаю, к какому жанру его отнести. Фантастика? Приключения? Юмор? Студенческий капустник?
