– Не понял, а где Судоплатов? – И смотрит на дачу, где горит свет и продолжается какое-то веселье.
В это время кто-то по рации дает всем отбой…
МВД. Начальник отдела оперативно-технических мероприятий
Утром следующего дня на прием к полковнику пришли те самые два офицера, что несли дежурство на даче Судоплатова.
– Как прошло дежурство? – спросил полковник.
– Аппаратура работала исправно. Юбилей справляли, – докладывал старший группы капитан Рыжов.
– А что мне тогда звонил министр? – уточнил полковник.
– Они бомжа-отравителя искали, о нем еще по телевидению говорили, – добавил младший лейтенант Сланцев.
– А при чем здесь дача Судоплатова?
– Так этот бомж попросился погреться, да в баньке сердце отказало. Неотложку пришлось генералу вызывать, – продолжал отчет Рыжов.
– Вы министерским записи отдали? – уточнил начальник.
– Как вы и приказали… – ответил Сланцев.
– Хорошо, ступайте отдыхать.
1996 год. Весна. Дача Судоплатова
На земле появились первые подснежники. Судоплатов спускается с крыльца и видит, как Кирилл аккуратно обрабатывает землю вокруг них.
– Любишь цветы? – спросил генерал.
– Да, с самого детства хотел стать садовником.
– У нас на даче был большой цветник. Выращивала цветы Эмма. В цветнике было всегда изобилие флоксов, ирисов, нарциссов, пионов и настурций. Цветы были высажены так, что, когда одни отцветали, другие принимались цвести. Длинная пихтовая аллея начиналась кустами белых роз и, как туннель, вела в глубь дачи к большой круглой беседке-ротонде с куполом.
Судоплатов говорил, а Кирилл как будто все это видел своими глазами.
– Давно хотел задать вам вопрос: трудно посылать людей на верную смерть?
– Отвечу тебе так: я имел главное право, не командное, а моральное право посылать людей на опасную работу, потому что узнал на своей собственной судьбе, что такое этот нелегкий и опасный нелегальный труд. И посылал только тех, кому доверял.
– Родные мои, заканчивайте побыстрее свои диалоги, кофе уже приготовлено, – раздался с террасы голос Ольги, – да и дед уже стонет, что не кормят.
– Друзья мои, точнее, родные мои, – говорит уже за столом Судоплатов. – Может быть, это наш с вами последний совместный день. И для этого дня я нашел и приготовил для вас копию последнего письма Бухарина, адресованного будущим поколениям руководителей партии. Там есть очень важные слова и для будущих чекистов, как вы. – И Судоплатов начал цитировать его по памяти: – «Нет Дзержинского, постепенно ушли в прошлое замечательные традиции ЧК, когда революционная идея руководила всеми ее действиями, оправдывала жестокость к врагам, охраняла государство от всяческой контрреволюции. Поэтому органы ЧК заслужили особое доверие, особый почет, авторитет и уважение. В настоящее время в своем большинстве так называемые органы НКВД – это переродившаяся организация безыдейных, разложившихся, хорошо обеспеченных чиновников, которые, пользуясь былым авторитетом ЧК, в угоду болезненной подозрительности Сталина, боюсь сказать больше, в погоне за орденами и славой, творят свои гнусные дела, кстати, не понимая, что одновременно уничтожают самих себя… Потому что история не терпит свидетелей грязных дел!» – И тут Судоплатов добавил уже от себя: – Вот только последующие руководители НКВД и КГБ, да и самой партии, которая уже канула в вечность, скорее всего не читали ни книги Бухарина, ни этого послания.
– Я так понимаю, что Бухарин был расстрелян ими… – высказал предположение Кирилл.
– Все верно вы понимаете, коллега. И вот вам мой совет: запомните эти слова Бухарина, как «Отче наш», и этим, по крайней мере, убережете себя от подобной участи. Сегодня, спустя много лет, мне остается лишь покаяться… за все содеянное мною, как вольно, так и невольно, попросить прощение у родных и близких тех, кого не смог уберечь, посылая на верную смерть, исходя из высших интересов государственной безопасности нашей страны…
Конечно же из окон высоких кабинетов все видится иначе: не так жутко, не так немилосердно, а главное, не так опасно по отношению к тому, с чем сталкивались и сталкиваются простые труженики той начавшейся и все еще продолжающейся гонки, как за владычество земное, так и за этот самый атомный паритет. Многие видные ученые, как в нашей стране, так и за рубежами нашей Родины, в какой-то момент приходили к понимаю того, в чем же, собственно, они участвовали. И, подчас круто изменив всю свою жизнь, активно включались уже в другую борьбу – борьбу за права человека, в борьбу за мир на земле.
Эпилог
После смерти генерал-лейтенанта Судоплатова выпускники Академии ФСБ Кирилл и Ольга Карпицкие передали на имя председателя ФСБ посмертное письмо генерал-лейтенанта П. А. Судоплатова, в котором лежали аудиокассета его последнего разговора с немецким агентом Георгом фон Крюгером и настоящая фотография Григория Ухтомского, под именем которого немецкий агент был внедрен в создаваемую НКВД спецлабораторию по ядам. К фотоснимку молодые чекисты, основательно поработав почти все лето в архивах, приложили фамилии и должности всех тех, кто был лично убит ассистентом этой лаборатории, включая людей из правительства и высшего состава НКВД-НКГБ-МГБ, добавив фамилии часто невинно обвиненных чекистов и даже детей, над которыми он проводил свои жуткие опыты.
Единственный, кого они не включили в этот список, был И. В. Сталин. Но при этом версия Судоплатова о его убийстве осталась с признанием самого немецкого агента на аудиозаписи.
Чекист, который все эти годы пытался доказать, что в системе действует коварный и опасный немецкий шпион, был генерал-лейтенант Судоплатов, который к концу своей жизни сумел-таки выявить его и лично обезвредить.
Принимая во внимание эти факты, руководство ФСБ и оставшиеся
