Книга Короли пепла - Ричард Нелл

Рока шагнул ближе и вспомнил, как почти то же самое сказала Кунла. Стоило отдать ей должное: она очень храбро вела себя в смерти. Рока не думал, что Трунг справится столь же блестяще.

– Я хочу выяснить у тебя лишь одно, великий король. Если сможешь ответить, я оставлю тебя в живых. Как можешь видеть, – он указал вслед все еще живым гвардейцам, – я человек слова.

Трунг сглотнул, и его глаза забегали, но в них читалось сомнение. Он определенно был из тех, кто мог и сам дразнить своих жертв таким образом, что бы те ни говорили или ни делали – так как знал, что их все равно прикончат. Рока, однако, был абсолютно честен.

Букаяга почти трясло от нетерпения и риска потерять свою добычу, но господином положения был Рока. Закрыв глаза, он поднял недавно изготовленный в Роще стальной жезл и переслал в реальный мир, воздев руку и вложив тот в ладонь Букаяга. Он потратил много часов на проработку деталей скульптурной головы – ее изгибов и углов, особенно лица. Он велел Девице-из-Темницы-Трунга позировать ему, доводя изображение до совершенства. Это была очень тонкая работа.

– Как зовут эту рабыню, король, – ту, которую ты привел на смерть от моих рук, будто собаку? Скажи мне это, и я освобожу тебя.

Рока, держа девушку за руку, подошел к ее могиле с памятным камнем. Он приготовил знак на случай, если этот мужчина знает, но был убежден, что ему невдомек. Он посмотрел в полные ужаса глаза короля и увидел отчаяние, неприкрытое двуличие, проявившееся так отчетливо, что ложь распухла на губах у Трунга, как синяк.

– Илиана, – сказал он, – это была Илиана. – Он встретил свирепый взгляд Роки с напором, будто силой вынуждая его поверить.

Рока взглянул на Девицу-из-Темницы-Трунга, и та с печалью отрицательно качнула головой. Он прикоснулся к шарфу, который скрывал ее шею, жалея, что она не умеет говорить или хотя бы писать, но мертвые, похоже, не умели ни того, ни другого.

Рока не лгал себе и не отрицал своей ответственности за ее смерть. Однажды за этот и за все свои поступки он будет осужден – так же, как Трунг. Выполнив свое предназначение, он расплатится без жалоб. А пока он будет чтить мертвецов, придавать смысл их жертве и продолжать их деяния. Если сможет, он воздаст им должное.

Он шагнул вперед и взял Трунга за предплечье, затем взмахнул жезлом с идеально прекрасным ликом его мертвой рабыни и сломал конечность в локте. Халинский царек закричал и упал бы, но Рока его удержал. Он замахнулся снова и сломал другую руку.

– Знай вот что, пока будешь умирать, – прошипел он, перекрывая вопль. – Будь ты королем получше, не страдал бы вот так. Все было в твоей власти, Трунг. Вина на тебе.

Рока оглянулся на своих людей, изо всех сил сдерживая Букаяга, испытывая первобытный порыв разорвать этого типа и весь его мир на части.

– Убейте мужчин. Уведите женщин. Им незачем это видеть. – Он повернулся к Аруну и заговорил на островном языке: – Найди королевский гарем, пират. Всех тамошних женщин возьмут в качестве матрон.

Его грудь вздымалась, а кулаки сжимались и разжимались в предвкушении. Давление на его разум начало наконец слабеть; великая потребность должна была вот-вот осуществиться.

Ну ладно, брат. Он твой. Со всеми потрохами.

Рока взял Девицу-из-Темницы за руку и повел ее в свой сад, предоставив мертвым копать могилы для убитых им гвардейцев.

– Хочешь увидеть «дорожные розы» с моей родины? Я высадил еще один ряд возле статуи мамы.

Девушка улыбнулась и кивнула, и вместе они зашагали по чистой, ровной дорожке к саду Бэйлы, где Рока вплетет девушке в волосы желтые и синие цветы, и быть может, приляжет с ней на прохладную, влажную траву и какое-то время поспит.

Рока смутно слышал крики и ощущал привкус крови, но никогда не наслаждался подобным. Он сосредоточился на милой улыбке девицы.

ГЛАВА 57

Люди пепла прикончили мужчин из родни Трунга так буднично, словно рубили дрова.

Не желая быть свидетелем стенаний и вони, Арун как в тумане отошел к плачущим, блюющим женщинам, чтобы объяснить, что им не причинят вреда, но они должны будут пойти вместе с убийцами.

– Проводи нас в гарем. – Он схватил за руку ту, кого принял за одну из дочерей Трунга, и ее передернуло. – Не зли их еще больше, идиотка! Шевелись.

Она поглядела на остальных женщин, и те, сбившись в кучу, двинулись к открытым железным дверям. Перепачканные в крови люди пепла, закончившие свою жуткую работенку, мигом преобразились.

Гиганты отступили в сторону и склонили головы, словно в почтении к женщинам, указывая на коридор. Ни один не пошевелился, чтобы прикоснуться, хотя королевские особы рыдали при каждом их жесте. Но мужчины почти не смотрели на этих дам, а когда и поглядывали, то лишь украдкой, как будто смущались и стыдились вызванных ими слёз.

Арун не утруждал себя попытками найти в этом смысл. После ухода женщин он задержался ненадолго у двери, не сводя глаз с Роки и его трофея.

Во время резни вожак «людей пепла» ни на миг не отвлек свое внимание от короля. Он загнал мужика в угол и дубасил железным прутом, сокрушая кости и сминая мягкие ткани, пока царек не рухнул с мертвенно-бледным от страдания лицом.

Арун подумал было, что это простая жестокость, но затем вспомнил: Року избивали в тюрьме Трунга бамбуковыми палками точно таким же образом. Наконец дикарь уронил прут и забормотал что-то на своем родном языке, будто говоря с самим собой. Затем его губы скривились, и он зарычал. Он упал на колени, схватил старшего мужчину за голову и зубами оторвал кусок его щеки.

Крики ужаса Трунга и чавканье остались единственными звуками в комнате, и Арун осознал: впредь никакому количеству рома не прогнать эту сцену из его памяти.

– Прекрати! – сказал он, обретя мужество. – Его голова нужна Фарахи.

Рока повернул к нему лицо, лоснящееся от крови; глаза его были такими же дикими, как тогда, в храме Бато. Снова он как будто вообще не узнал Аруна. Он зарычал, обнажив кривые, обагренные зубы, а затем подался вперед, как будто намеревался пересечь комнату и разорвать Аруна на части голыми руками.

Внезапно он застыл и моргал, пока его лицо и глаза не прояснились. Он содрогнулся в долгом, глубоком вдохе и встал, подняв