разрешила ему приехать и сфотографировать Лиффи: «Она боится, что если я сделаю снимок, то украду ребенка». Дэвид тогда посмеялся, а Клэр промолчала.
Фотографии сгорели дотла. Дэвид тщательно перемешал пепел в духовке. Он закрыл дверцу и огляделся. В домике тикали часы, внизу шумело море. Это были единственные звуки, которые одаренная и смышленая Клэр О’Брайен слушала весь день и весь вечер. Это была та жизнь, которую Дэвид ей подарил.
Клэр оказалась слишком умной, чтобы Крисси и ее мать чувствовали себя с ней легко. И недостаточно умной, чтобы ее приняла свекровь. Джерри Дойл любил Клэр и хотел, чтобы она уехала с ним. Он сделал эти снимки, чтобы доказать: ее больше ничто не удерживает. Джерри хотел забрать Лиффи. Клэр, наверное, это почувствовала, когда Джерри пытался сфотографировать ребенка.
Джерри пришел сюда и предложил Клэр уехать.
Он покончил с собой, потому что она отказалась.
Но как сказал сегодня отец больной девочки, если бы все неудачники топились в море, пляж был бы усеян телами. Джерри Дойл решился на самоубийство не из-за аннулированных чеков и неоплаченных счетов. Если он зашел так далеко и добыл улики, изобличавшие неверного мужа, значит он действительно любил Клэр и желал ее настолько сильно, что покончил с собой, услышав отказ.
Часы продолжали тикать, а волны – разбиваться о берег. Дэвид беспокойно расхаживал по маленькому домику. Здесь не осталось ни следа от пребывания Клэр. Ни картин и фотографий на стене, отобранных ее рукой. Ни книг. В пустой комнате наверху валялись кое-какие вещи, но они выглядели так, словно их забыли при переезде. На подоконнике лежала кулинарная книга, на ее страницах виднелся знакомый размашистый почерк – Клэр делала заметки, готовясь к званому ужину, который обернулся катастрофой, – единственное доказательство того, что эта девушка когда-то жила здесь.
Сидя за кухонным столом, Дэвид Пауэр уронил голову на руки и заплакал.
Он оплакивал все, что с ними произошло.
Наступил вечер вторника. Двадцать четыре часа назад Джерри пришел к ней домой, уверенный, что она соберет свои вещи и уедет с ним в фургоне. Мог он ее убить? Сбросить в море вместе с Лиффи? Клэр не знала. Возможно, он был в здравом уме и действительно звал ее с собой в Англию. Все равно это выглядело чистым безумием. Клэр повторяла тысячу раз, что не внушала Джерри ложных надежд. Много лет назад они пару раз целовались и танцевали. Этим могла похвастаться каждая девушка, на которую Джерри обращал внимание. Джерри с легкостью добивался всего, чего хотел, от тех, с кем встречался. Он не мог рассматривать поцелуй и совместный танец как признак особого отношения, которое накладывает обязательства. Джерри знал, что она не слишком счастлива с Дэвидом, что ее жизнь оказалась далека от идеала… но что с того?
Анджела и Дик проявили себя с самой лучшей стороны, но говорить это или думать об этом – все равно что ставить заезженную пластинку. Анджела и Дик всегда проявляли себя с лучшей стороны, сколько Клэр их помнила.
– Возьми машину, – предложил Дик. – Мне она пока не нужна. Если хочешь, съезди и забери вещи.
Клэр вернулась в садовый домик на машине Дика. Она знала, что Молли и Нелли выглядывают из разных окон, гадая, что же она задумала. Ей было все равно. Она и сама не знала, что задумала.
Она методично прошлась по комнатам, наводя порядок для Дэвида. Она убрала постель и сложила все грязное белье в наволочку, проследив, чтобы туда не попали ее вещи – только одежда мужа. Она приспособила другую наволочку под мешок для мусора и бросила в нее рваные чулки и пустые банки из-под джема. Она даже отчистила грязный уголок в кухонном шкафу, который давно ждал своего часа, и выстелила полку новой бумагой. Она не хотела никого оскорбить беспорядком в доме, если Молли и Нелли придут позаботиться о бедном Дэвиде.
Она просидела пятнадцать минут на непривычно прибранной кухне, пытаясь придумать, что бы такое написать Дэвиду, а потом решила, что писать нечего. Он ведь тоже не оставил ей никакой записки. Он провел здесь всю ночь, а потом его вызвали на пляж осмотреть тело Джерри. Возможно, у него просто не было времени.
Она обхватила руками голову. Джерри успел отправить фотографии Дэвиду? Или он оставил снимки в фургоне? Нет, в полиции сказали, что в фургоне ничего не было. Анджела упомянула об этом: никакого фотооборудования. Там было пусто, как будто Джерри подчищал за собой.
Предположим, Джерри подбросил конверт в смотровую. Допустим, доктор Пауэр увидел снимки. Сердце Клэр сжалось при мысли о милом старике, который увидел непристойные доказательства супружеской измены собственного сына с девушкой из круга семейных друзей. Потом она одернула себя. С какой стати ей волноваться? Ее на снимках не было. Она нянчилась с ребенком и занималась домом, пока это происходило у нее за спиной. Она не позволит себе проникнуться сочувствием и состраданием, потому что это она заслуживала сочувствия, как никто другой.
Она встала, разложила продукты, купленные для Дэвида на ужин, так, чтобы он их увидел, и сунула в багажник собранный чемодан. Закинула наволочку с мусором на заднее сиденье, подсыпала в плиту угля и закрыла за собой дверь.
– Ты здесь и двух дней не пробыла, хватит драматизировать. Разве ты не приятная гостья во всех отношениях?
– Сейчас вряд ли.
Лиффи попросилась к матери на колени и тут же захотела спуститься, потом вразвалочку подошла к Анджеле.
– Жаль, что Джерри не увидит, как родится ребенок Фионы.
– Что?
– Фиона может родить в любой момент, ты же знаешь.
– Ах да, конечно, я думала… Почему ты говоришь об этом?
– Джерри любил детей. И умел с ними обращаться. Он часто упоминал Лиффи. Ты знала об этом?
– Нет.
Клэр вздрогнула.
Анджела решила сменить тему:
– Я возвращалась из школы по Черч-стрит и встретила Фиону. Она шла в фотоателье, чтобы разобрать вещи… Клэр? Что случилось?
– Боже мой, боже мой, я совсем об этом забыла. Анджела, можно я снова возьму машину? Пожалуйста! Всего на пять минут.
– Можно, конечно, но что…
Клэр выбежала на улицу и прыгнула на переднее сиденье. Ключи, как всегда, торчали в замке зажигания. Дик Диллон выглянул из окна на втором этаже, чтобы узнать, кто уехал на его машине, грохоча шестернями сцепления.
На Фионе был серый халат с широким белым воротником. Она не носила траур.
«Наверное, никто не шьет для беременных траурную одежду», – подумала Клэр.
Фиона перебирала пронумерованные коричневые конверты, на которых были проставлены даты.
– Мне очень жаль, – сказала Клэр.
Фиона кивнула, не отрываясь от работы:
– Когда чем-то занят, это помогает. Делает мир вокруг тебя более-менее нормальным.
– Ясно.
Повисло молчание.
Клэр действовала импульсивно. Теперь она не понимала, как спросить о снимках. Но раз она пришла,
