Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
непременно вернетесь, но в моем возрасте даже недолгая разлука пугает. Кто знает, сколько мне отпущено. Чаю?
– С удовольствием.
Мы прошли в закуток, где Василий Кузьмич оборудовал нечто вроде кабинета.
Направляясь туда, я успела заприметить двух постоянных посетителей (местного краеведа и преподавателя истории из школы по соседству) и трех незнакомцев. Одному было лет двадцать, другому около пятидесяти, третьей была молодая женщина, она оглядывалась едва ли не с испугом.
В торговом зале были не только книги. На стенах картины, судя по всему, старые, в шкафах то, что Бергман в шутку называл всяким хламом, от астролябий и древних карт до макетов парусников. Страстью Максимильяна были старинные книги об игральных картах, но они хранились не здесь, а в его кабинете.
– Сегодня у вас многолюдно, – сказала я, устраиваясь за столом.
– Да. Слава богу, люди продолжают испытывать почтение к книгам.
– Женщина выглядит слегка растерянной.
– Раньше она была колдуньей, – разливая чай, весело сказал Василий Кузьмич. – Но все забыла, а глубинная память не дает ей покоя.
– Глубинная память?
– Да. Память о наших прошлых воплощениях.
– Вот как?
– Когда-то с бедняжкой обошлись очень сурово. Сожгли заживо после пыток. Смерть могла бы стать для нее избавлением, если б сама по себе не была столь ужасна. Вот она и заблокировала воспоминания. Они рвутся наружу и не дают ей покоя.
– Очень интересно. И как вы все это узнали? Если память ее заблокирована!
– Когда она пришла во второй раз, здесь был хозяин. Он и увидел.
– А на ее казни он, случайно, не присутствовал? – съязвила я, по привычке начиная злиться на Бергмана за его выкрутасы. – Помните, я как-то сказала: Максимильяну в Средние века была прямая дорога на костер, а вы ответили, что из него получился бы лучший охотник на ведьм, то есть инквизитор.
– Помню, как же, – засмеялся Василий Кузьмич. – Кстати, возможно, вы и правы. Я о присутствии хозяина на казни. Увидев его здесь, бедняжка упала в обморок. Хотели вызвать «Скорую», но обошлись нашатырем.
– Вы серьезно?
– Разве шутят такими вещами? С тех пор она приходит ежедневно.
– Он помог ей вспомнить? – спросила я уже серьезно.
– Нет, – вздохнул Василий Кузьмич. – И я не знаю причину, по которой он этого не сделал. Но посещать магазин разрешил.
– Бедная женщина, – сказала я, сама толком не зная, что имею в виду.
Если бы Бергман предложил ей помощь, у меня был бы повод обвинить его в том, что он морочит женщине голову. Но если без этого обошлось, то повода нет. Но стоило мне вспомнить, с каким лицом она смотрела по сторонам, там, в зале, и тут же хотелось обвинить Бергмана в бессердечии.
«Все это чушь», – призвала я себя к порядку, прихлебывая чай.
– Значит, вы вернулись, – отставив в сторону свою чашку, с неизменной улыбкой сказал Василий Кузьмич. – Новое дело?
– Да. Встреча с клиентом закончилась недавно.
– Надеюсь, некоторые перемены пойдут на пользу.
– Что вы имеете в виду? – спросила я.
Он пожал плечами, уже жалея, что заговорил об этом.
– Новый член команды представляется мне очень серьезным человеком, – все-таки произнес он.
– Серьезным – это да. Похоже, он из тех, кто никогда не улыбается.
– Не мне давать советы хозяину, особенно в таком деле, но…
– Но? – сказала я, чувствуя, что пауза затягивается.
– Я видел его лишь однажды… и, признаться, мне стало не по себе.
– Точно сама смерть идет с ним под руку? – усмехнулась я.
– Точнее и не скажешь.
– У него нелегкий характер, а в остальном он обычный парень, просто привык держать людей на расстоянии.
– Вы меня успокоили, – покивал Василий Кузьмич. – Последнее время я то и дело о нем думал… Успел, как видите, бог знает что нафантазировать.
Примерно полчаса мы говорили о книгах. Выпили еще по чашке чая.
– Рада была повидаться, – наконец сказала я, поднимаясь.
– Не забывайте старика, Леночка, приходите почаще.
– Обязательно.
Василий Кузьмич проводил меня до дверей.
Бросив взгляд в торговый зал, я вновь увидела женщину. Она стояла напротив одной из старинных карт, не сводя с нее глаз, точно вдруг окаменев, лицо кривилось от напряжения, и я вновь подумала: «Бедная женщина».
Простилась с Василием Кузьмичом и поспешила на улицу, хотелось вдохнуть полной грудью холодный воздух.
Застегивая на ходу куртку, я направилась вдоль площади, решив прогуляться. Мысленно я то и дело возвращалась к женщине в магазине.
– Далась она тебе, – в досаде хмыкнула я. – Кстати, впереди зима, и не худо бы купить куртку потеплее.
В этот момент я почувствовала взгляд и не спеша повернулась. Я была почти уверена, что увижу за спиной ту самую женщину. Но интуиция подвела. Среди прохожих ее не было. Я шарила взглядом в толпе, пока не заметила машину, припаркованную в нескольких метрах от меня. «Мерседес» глубокого черного цвета.
– Черт бы тебя побрал, – сквозь зубы пробормотала я, разумеется, вовсе не машину имея в виду.
Он хотел, чтобы я его «почувствовала». Интересно зачем?
Через мгновение из машины вышел Клим, распахнул заднюю дверцу и замер, глядя на меня. Чертыхнувшись вторично, я направилась к нему. Молча села на заднее сиденье, Клим захлопнул дверцу, обошел «Мерседес» и сел рядом со мной. Он смотрел в лобовое стекло, вроде бы забыв о моем присутствии, с разговорами точно не спешил.
– Если есть что сказать, начинай, – не выдержала я.
– Ему не пришлось тебя долго уговаривать, – усмехнулся Клим, по-прежнему не глядя на меня.
– Это все?
– Собираешься жить в его доме?
– Пока не найду квартиру.
– Этим можно заняться прямо сейчас. Помочь?
– Я справлюсь.
Он усмехнулся.
– Его дом – настоящая крепость. Твой Поэт его практически не покидает.
– Он домосед.
– Ну, разумеется, – вновь усмешка.
– А ты переезжать не собираешься? – спросила я.
На сей раз он повернулся.
– Ты понимаешь, что в доме ему легко вас контролировать?
– Значит, не собираешься, – кивнула я.
– Ты могла бы жить у меня, – вдруг сказал он.
– Не могла бы.
– В смерти своего обожаемого Воина ты меня винишь? – криво усмехнулся он. – Почему не Бергмана?
– Вас обоих, если тебе от этого легче. Ты такой же чокнутый, как и он, так что не вижу смысла менять его дом на твою квартиру. Честно говоря, ты мне представляешься еще большим психом. Кстати, ты умудрился напугать старика-букиниста.
– Слугу Бергмана?
– Слугу, если тебе так больше нравится. Мы сошлись во мнении, что ты ходишь со смертью под ручку.
– Я больше ничего не умею, – заявил он.
– В смысле? – слегка растерялась я.
– Убивать – это единственное, что я умею делать хорошо.
– Это ты о прошлой жизни? – спросила я.
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
