— Вон моя лодка.
Фенелла остановила повозку. Смысла не было абсолютно, да и лодка была слишком велика, чтобы управлять ею в одиночку, но она не могла остановиться. Что ж, она хотя бы будет там, вместе с двумя мужчинами. Женщина прыгнула в лодку.
— Я с тобой!
— Ты останешься здесь, — заявила Фенелла. Она не испытывала уже даже гнева. — Мне не нужен лишний вес, и кто-то должен присмотреть за повозкой.
Даже без веса Джеральдины она с трудом столкнула лодку в воду с усыпанного галькой берега.
Джеральдина расплакалась, но возражать не стала.
— Я люблю его, — выдавила она из себя. — Я думала, что не способна любить. Я постоянно мерзла, а он меня так хорошо согрел. Я не хочу, чтобы он умер. Я не хочу, чтобы умер мой брат.
— Мне пора отчаливать, — сказала Фенелла. — Ты умеешь управлять повозкой? Тогда сделай одолжение, поезжай в Саттон-холл. — Осознавая, что произошло с Энтони и Сильвестром, она терзалась мыслью о том, что придется вернуться ни с чем, а потом еще возиться с Джеральдиной. Это было невыносимо.
Соперница кивнула.
— Он не любил меня, правда? Он хотел причинить мне боль, потому что я причинила боль ему. Он даже сказал мне об этом, но я ведь никогда не слушала никого, кроме себя.
— Он хотел причинить боль твоему мужу, — возразила Фенелла, садясь в лодку, и тут же вспомнила, что говорил ей Энтони: «Я хотел ударить ее, потому что она ударила меня. Насколько постыдно мое поведение, я заметил только тогда, когда было уже слишком поздно».
— Роберту? — удивилась Джеральдина. — Но при чем здесь Роберт? Роберт, бедолага, так любил Энтони. Я ревновала к вам обоим. И о том, чтобы раскрылась тайна корабля с Библиями, позаботилась я.
— А с местом забытых? — Услышав собственный голос, Фенелла испугалась. — Идея с умирающим мальчиком такого же возраста, как Ральф, — это тоже ты?
— Только не говори, что Энтони думал, будто это Роберт! — закричала Джеральдина. — Он поэтому его и убил? Но ведь Роберт даже не поверил в историю с Ральфом!
— Энтони, Сильвестр и я, — бесцветным голосом ответила Фенелла, отталкивая лодку от берега, — мы верили в нее, и да, наверное, поэтому и умер твой муж.
Может быть, Энтони не верил в это. Может быть, он убил Роберта Маллаха в действительности только ради того, чтобы спасти «Мэри Роуз», но, если это было и так, Фенелла не хотела знать об этом. Она сосредоточилась на работе весел, радуясь тому, что для этого требуются все ее силы. Если Джеральдина что-то кричала ей вдогонку, она не слышала этого. И без того на берегу кричали, звали и плакали слишком многие люди, которые вынуждены были наблюдать, как у них на глазах умирают семьсот человек. И словно эхом над спокойной гладью воды парили слова: «Гордецы вы и богохульники, жители Портсмута! Вы потеряете свой гордый корабль, а с ним и лучшую свою молодежь».
Фенелла не испытывала ни страха, ни надежды, когда гребла к тонущему кораблю, прикладывая максимум усилий. Она испытывала лишь одно-единственное желание: быть рядом с ними. «Дети верфи. Люди эпохи Ренессанса. Привет, проклятая гора, я Фенхель Клэпхем, и там, где я, — там всегда будут Энтони Флетчер и Сильвестр Саттон. И всякий раз, замерзая, я буду спрашивать себя: было ли холодно вам, когда вы умирали?»
На миг ей стало грустно, оттого что никто не послал корабль, чтобы попытаться спасти выживших, что все сосредоточились на боевых действиях, — но ведь шанса спастись почти не было. Она скользила взглядом по поверхности. Ни малейшего признака жизни, которую она могла бы спасти, чтобы сберечь и себя. А потом увидела два шара, плясавших на воде. Они то появлялись над водой, то снова исчезали; один раз ей показалось, что они приближаются к ее лодке, потом течение снова утащило их.
Фенелла не могла отвести взгляд. Чем бы ни были два этих шара, их отчаянная попытка спастись с тонущего корабля притягивала ее и поразительным образом придавала мужества. Она знала, что ей нельзя подплывать слишком близко к кораблю, что ей не хватит сил вырваться из водоворота, но шары манили ее. Если от «Мэри Роуз» больше ничего не останется, ей придется спасать их.
Нет, это не шары. Это головы. Судя по всему, так же, как в месте позабытых, одна из них изо всех сил пыталась удержать над водой другую, а силы неумолимо оставляли ее, тело тяжелело, и все сильнее становилось искушение сдаться и за себя, и за второго. Но волю к жизни было не так-то просто сломить. Она преодолевала себя, взбиралась на горы и кричала, разрывая легкие: «Вот они мы, и мы останемся здесь! Мы не позволим прогнать себя из этого мира!»
Нет, это не шары. Две головы. Одна светловолосая, другая черноволосая, и чем ближе подбиралась Фенелла, тем отчетливее видела каждую черточку. Видела отчаянную силу, с которой боролся Энтони, пытаясь вытащить из смертоносного водоворота гораздо более тяжелого Сильвестра, и знала, что надежды на успех нет. Он плыл на боку, обхватив рукой грудь Сильвестра. Таким образом, у него оставалась только одна рука, чтобы плыть, и страх позволить Сильвестру опустить голову под воду, делу не помогал. Ему бы плыть прямо вперед, использовать всю силу двух имевшихся у него конечностей, чтобы преодолеть это расстояние, но вместо этого он то и дело свободной рукой поднимал голову Сильвестра, сам оказывался под водой, и его утаскивало назад.
Энтони не был блестящим героем. Он был мужчиной, до смерти уставшим, обезумевшим от страха за жизнь друга. Фенелла изо всех сил налегла на весла и устремилась ему на помощь.
— Энтони! — заорала она. — Плыви ко мне, тащи его сюда, мы сможем!
Они сражались оба. Между ними была полоска воды, сужавшаяся сначала незаметно, затем все стремительнее. Вскоре она подплыла так близко, что услышала хриплое дыхание Энтони.
— Хватайся за лодку! Держись за что-нибудь! — кричала она, видя, что он совершенно обессилел.
Он произнес что-то невнятное, но она поняла, что эго означает «Сильвестр». Невзирая на опасность, что ее лодку отнесет течением назад, она отпустила весла, перегнулась через край, схватила Сильвестра за плечи. Он оказался невообразимо тяжелым. Фенелла тащила, Энтони толкал, он несколько раз выскальзывал у них из рук, и, когда им наконец удалось перевалить его через борт, чтобы он не опрокинулся назад, из горла у нее вырвался хриплый ликующий звук.
— Положи… в… лодку, — произнес Энтони между стонами из перемешанной с кровью воды, лившейся у него изо рта и носа, и нырнул. У Фенеллы едва не остановилось сердце, но она послушалась и еще раз из последних сил потянула Сильвестра за плечи. Снизу Энтони подтолкнул его ноги, и тяжелое тело плюхнулось на дно, лодка закачалась.
Фенелла прислонилась к борту и закричала:
— Выплыви, выплыви, пожалуйста, пожалуйста!
Над водой показалась отплевывавшаяся и фыркающая голова Энтони. Фенелла схватила за что получилось — за волосы — и потащила.
— Забирайся в лодку, помоги мне, у нас получится.
Его руки сомкнулись на борту лодки, подняли тело вверх. Обессилев от отчаяния, он рухнул в лодку. Собравшись с силами, Фенелла сделала несколько движений веслами. Все в ней хотело заботиться о двух мужчинах, но сначала нужно было убедиться, что они отплыли достаточно далеко от опасного водоворота.
