Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
Коля, демонстрируя дисциплинированную расторопность, на полной скорости затормозил у ступенек. Но Валентина Никифоровна, одетая в изящную норковую шубку персикового цвета, не обратила на приехавших никакого внимания. Она рассматривала бумагу, которую ей показывал, что-то поясняя, Дадакин, затянутый в кожаное пальто с шалевым воротником. Сплошная покачала головой, капризно стегнула помощника Главначфукса по плечу перчаткой, но листок взяла и сунула в крокодиловую папочку, затем, стуча каблучками, спустилась по лестнице и подошла к машине. Обнаружив на переднем сиденье Маргариту Ефимовну с собакой, бухгалтерша нахмурилась, но сдержалась и села сзади, потеснив Кокотова с Валюшкиной: салон сразу наполнился свежим дорогим запахом. Для начала Валентина Никифоровна сварливо отругала Колю за опоздание, потом похорошевшим голосом поздоровалась с остальными и приказала:
— Вперед! Быстрее!
Водитель рванул с места, скребя шипованной резиной асфальт и взметая грязную талую воду из выбоин. Однако возле разгруженного КАМАЗа Сплошная приказала остановиться, опустила стекло и крикнула шоферу, лениво закрывавшему борт:
— Передай своим: еще раз сорвете график, разорю штрафами! — после этого она ткнула Колю кулаком в спину, как кучера, и, повернувшись к Кокотову, спросила ласково:
— Как долетели, Андрей Львович?
— Спасибо, нормально…
— Отлично выглядите!
— А вы так просто расцвели! — не удержался автор «Преданных объятий».
— Да что вы! Столько работы! Как песик? — Бухгалтерша, словно не заметив Нинку, обратилась к Маргарите Ефимовне.
— Скучает, — довольно холодно ответила вдова. Похоже, она знала про ипокренинские похождения мужа и, вопреки завету Сен-Жон Перса, особой радости по этому поводу не выказывала. Оно и понятно: ревность, как икота, состояние непроизвольное и разуму неподвластное. Удивило Кокотова другое: бывшая староста тоже поджала губы, отвернувшись к окну, и строго смотрела на разбитую обочину. А ведь Нинка-то ничего не могла знать о разовом путешествии Кокотова по муравьиной тропке! Тем не менее она что-то почуяла и насупилась. Вероятно, у женщин есть какой-то малоизученный телепатический орган, который позволяет им безошибочно определять бэушных соперниц.
— А где же все старики? — поинтересовалась Маргарита Ефимовна, особой интонацией подчеркивая превосходство верной жены над дамами нестрогого поведения.
— Как — где? Кто на кладбище, кто в номерах, кто гуляет… — грустно улыбнулась Сплошная, давая понять, что женщинам с непростой судьбой ведомо то, о чем верные домохозяйки даже не догадываются.
— Но мы видели только Проценко… — смутилась вдова.
— А он там теперь всегда сидит после обеда. Переваривает…
— Ему все еще возят обеды из ресторана? — съехидничал Кокотов, намекая на знаменитые кондиции.
— Он сам их себе заказывает. Иногда даже из «Метрополя».
— ?
— А вы ничего не знаете?!
— Нет.
— Серьезно? — Валентина Никифоровна глянула на писодея с теплой иронией — так женщины, добывшие лучшей доли, смотрят на своих прежних, непреуспевших мужчин.
…В конце 70-х Малый театр ездил на гастроли в Лондон и возил туда «Винздорских проказниц». На спектакль пожаловал сам сэр Лоуренс Оливье, барон Брайтонский, директор Национального театра, в прошлом муж сумасбродной и загадочной Вивьен Ли. Проценко играл Фальстафа и привел Оливье в неописуемый восторг. Сэр Лоуренс сказал после спектакля: «Я думал, на планете Земля всего один забавный актер — я. Оказывается, нас двое!» В общем, барон Брайтонский пригласил Георгия Кирилловича к себе в гости в Стейнинг, познакомил со своей молодой женой Джоан, которая приготовила для гостя суссекский пудинг. Блюдо очень понравилось русскому Фальстафу, и, слопав три порции, он заявил, что готов есть такую запеканку каждый день — на завтрак, обед, ужин и даже на десерт. Переводил застольную беседу начинающий актер Шубин, его, несмотря на звание старшего лейтенанта, на сцену пока не выпускали. Сэр Лоуренс, изрядно хвативший выдержанного виски, расхохотался и пообещал гостю, что учтет его желание, когда будет составлять завещание. Эти странные слова Шубин не стал переводить во избежание недоразумений.
Распрощавшись с гостеприимными хозяевами и оставив им на память жостовский поднос с хохломскими рюмками, Проценко отбыл в Советский Союз. Однажды он получил от сэра Оливье открытку к Рождеству и в ответ поздравил своего английского друга с Новым годом. В 1989-м великий Лоуренс скончался, и наследники с немалым удивлением обнаружили, что покойный завещал Проценко 15 тысяч фунтов «для наслаждения суссекским пудингом». Убитые горем наследники сочли этот пункт завещания экстравагантной шуткой покойного и оставили без последствий. Но много лет спустя Джоан нашла на чердаке запылившийся жостовский поднос, вспомнила званый обед и странного русского актера, сожравшего вопреки всем правилам этикета три порции. Пришлось возвращать из архива завещание, призывать законников, которые еще долго толковали и трактовали необычную волю барона Брайтонского, но фригидная британская юстиция после долгих колебаний признала право Проценко получить свою долю с учетом процентов, наросших с момента, когда открылось наследство. В «Ипокренино» прибыл адвокат семьи Оливье и на глазах потрясенных насельников вручил торжествующему Георгию Кирилловичу золотую карточку «Оксфорд-банка». Сразу два ветерана — Чернов-Квадратов и богатырь Иголкин, не вынеся такой онтологической несправедливости, скончались один за другим. Сплошная рассказала все это весело, почти как анекдот, но история произвела тяжкое впечатление. Даже Коля вздохнул и сник над рулем. Затянувшееся молчание прервала Валюшкина.
— Что. Такое. Геронтотерапия? — спросила она, с плохо скрываемой неприязнью к Валентине Никифоровне.
— Это. Очень. Просто! — передразнила бывшую старосту бывшая бухгалтерша. — Ты молодой, богатый, красивый, а жить не хочется. Тебя приводят к старикам, которым завтра помирать, а они живут и радуются каждому дню, каждой котлетке… Понимаете?
— Да, любопытно, — согласился Кокотов. — И кто же это придумал?
— Американцы. Кто ж еще? Стариков хотели рассовать по интернатам. А я прочитала в интернете про геронтотерапию и рассказала Эдику… Знаете, он глубоко верующий человек!
— Церковь строит? — ехидно добавил Андрей Львович.
— Да, Лапузина уговорила, — недовольно ответила бывшая бухгалтерша.
— Наталья Павловна? — переспросил бывший вожатый дрогнувшим голосом.
— Прикатила с целой делегацией: с мужем, подружкой, и батюшку с собой привезли, отца Якова. Он потом еще с Жуковым-Хаитом разбирался.
— С мужем?! — почти вскрикнул автор дилогии «Отдаться и умереть».
— Да, с мужем. Солидный такой, профессор. Федор-как-его-там. Но цену за храм заломил, я вам скажу…
— А подружка — Алсу? — перебил Кокотов и почувствовал, как насторожилось рядом Нинкино тело.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
