Маккриди сожалел, что так и не нашел всепоглощающего хобби. Многие из его коллег разводили тропических рыбок, собирали марки или бродили по уэльсским горам. А что он сможет рассказать соседям? «Доброе утро, меня зовут Сэм, я ушел на пенсию из Министерства иностранных дел, но не могу сказать вам ни слова о том, что я там делал». Старым солдатам дозволяется писать мемуары и водить туристов в уютные бары. Солдатам, но не тем, кто провел всю жизнь в тайных операциях. Они должны молчать вечно.
По кафельному полу застучали каблучки миссис Фой из отдела оформления проездных документов, грациозной вдовы, которой не было и сорока лет. Множество обитателей Сенчери-хауса попытали счастья с Сузанной Фой, но ей недаром дали кличку «Крепость».
Пути миссис Фой и Маккриди пересеклись. Сузанна остановилась и повернулась к Сэму. Почему-то узел галстука Маккриди был почти на груди. Сузанна подтянула узел к верхней пуговице рубашки. Гонт молча наблюдал. Он был слишком молод, чтобы помнить Джейн Расселл, поэтому не мог заметить явное сходство.
– Сэм, у вас должен быть кто-то, кто забирал бы вас домой и кормил домашним обедом, – сказала миссис Фой.
Покачивая бедрами, она пошла к лифту. Денис Гонт проводил ее взглядом. «Интересно, – подумал он, – на что будет похож обед, приготовленный миссис Фой? Или кормить придется ее?»
Сэм Маккриди открыл стеклянную дверь, и в вестибюль ворвался поток горячего летнего воздуха. Он повернулся, сунул руку в нагрудный карман и вытащил конверт.
– Отдайте им это, Денис. Завтра утром. Они только этого и ждут.
Денис взял конверт и уставился на Маккриди.
– Так все эти дни вы носили готовое заявление в кармане, – сказал он. – Вы написали его давным-давно. Старый шельмец.
Но его слова услышала только покачивающаяся дверь.
Маккриди повернул направо и, повесив куртку на плечо, побрел к Вестминстерскому мосту. До моста было около полумили. Он опустил узел галстука до третьей пуговицы рубашки. Было очень жарко. Лето 1990 года вообще выдалось на редкость горячим. Мимо Маккриди, в сторону Оулд-Кент-роуд, тянулись автомашины тех, кто закончил работу раньше других и торопился в более прохладные пригороды.
«Сегодня, должно быть, очень хорошо на побережье, – подумал Маккриди. – В солнечных лучах волны Ла-Манша кажутся особенно синими, особенно искрящимися. Может быть, и в самом деле стоит купить тот дом в Девоне и поставить у причала собственную лодку. Туда можно будет даже пригласить миссис Фой. На домашний обед».
Перед Маккриди возвышался Вестминстерский мост. На другой стороне Темзы к голубому небу тянулись башни зданий парламента, чью свободу и чьи глупости он пытался защищать долгих тридцать лет. Ближе к ленивой Темзе отливала золотом недавно почищенная башня с «Большим Беном».
Посредине моста рядом со своим стендом стоял продавец газет. Рекламируя свежую «Ивнинг стандарт», он написал на щите:
БУШ – ГОРБИ – КОНЕЦ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЕ – ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ.
Маккриди остановился и купил газету.
– Благодарю, папаша, – сказал продавец и жестом показал на рекламный щит. – Конец всем страхам, да?
– Конец? – переспросил Маккриди.
– Конечно. Всем этим международным кризисам. Все в прошлом.
– Прекрасная мечта, – согласился Маккриди и пошел дальше.
Через четыре недели войска Саддама Хусейна оккупировали Кувейт. Сэм Маккриди услышал об этом в двух милях от девонского берега, где он ловил рыбу. Он задумался, но потом решил, что пора сменить наживку.
