же у меня далеко не золотой голос Робертино Лоретти, но тоже вполне себе заполнил всё пространство и вытеснил остальные звуки.
Затем у меня отлично пошла лирическая «Не жалею, не зову, не плачу…». И далее меня стало уже не остановить. В последнее время появился явный кураж, и выступления на публике давались с каждым разом всё легче.
Девушка поплыла на третьей песне «Клён ты мой опавший». А уж когда запел «Письмо матери», то полезла в сумочку искать платочек. И при звучании «Отговорила роща золотая», она выбросила его как полотенце на ринг, признавая своё поражение.
Но я из природной вредности прочёл ещё пару запрещённых цензурой стихотворений. А первая песня также была из них. Леночке пришлось со мной согласиться, что в Литературном институте творчество Есенина преподавали совсем иначе.
На что я ей ответил известной фразой Бернарда Шоу: «Кто умеет, тот делает; кто не умеет, тот учит других». И это относится ко многим из их преподавателей. Они прекрасные специалисты, но большинство бескрылы. Им не дано воспарить до есенинских высот. В нем всё было намешано: и ангел, и бес. Трудно определить кто из них выступал на первый план в тот или иной момент его творчества.
Приплёл фразу из Терри Пратчетта: «Ад - не трясина зла, точно так же, как Рай - не водопад добра: это просто имена игроков в великой партии. А вот настоящее, неподдельное, неповторимое добро - и равно кровавое, кошмарное, катастрофическое зло - можно найти только в глубинах человеческого сознания».
Дал ей время переварить эту фразу полностью, прочувствовать весь её смысл. Пока глаза девушки не зажглись огнём понимания. И уже не понадобилось дальше рассказывать, что за проказник был наш Сашка Пушкин в юности, про его амуры с девицами и замужними дамами нашего города, правда в первопрестольной и многих других местах и весях он также отметился. Такие моменты старательно обходили в советские времена.
Она девушка тонко чувствующая - тургеневского типа. И лишь под воздействием написания «Голодных игр» в ней стала прорезаться стальная семейная струнка. Идеализма в ней ещё навалом, но ступать стала уже не по облакам. Как там писал великий бард в одном из бессмертных сонетов: «Не знаю я, как шествуют богини, любимая ступает по земле».
Леночка с нашей предыдущей встречи стала ближе к жизни и одновременно сильнее. Даже по изменениям происшедшим в тексте книги это чётко ощущается. В первой книге вполне уместно наличие метаний, непоследовательности, как у юной и наивной барышни. А вот во второй Леночке придётся бескомпромиссно вытеснять её из себя, и потребуется быть значительно жёстче.
Ничего, мы ещё сделаем из неё сойку-пересмешницу к третьей книге. Она уже сейчас стала понимать, что мир значительно сложнее и люди в нём не всегда однозначны, а куда более многогранны. Вот и сегодняшний наш спор также пойдёт в эту копилку.
Но какой она всё же молодец! Ведь практически завершила первую книгу всего за полгода, и мне понравилось. Героиня получилась более жизненной и цельной, без лишних истерик, что отличает от оригинала. Быть может я сужу предвзято и субъективно, но читатель нас потом рассудит. Думаю, что книга им понравится и наделает немало шума.
Образ Кориолана Сноу в её романе очень узнаваем и почти списан с отца народов. И в целом это показывает, насколько разными путями может идти судьба человека, из-за всего лишь одной маленькой точки бифуркации.
В приквеле Кориолан также начинал «нищим семинаристом» с некими своими идеалами, но стоило ему оступиться разок-другой, слегка изменить свою систему ценностей и получился абсолютно противоположный результат. Он превратился в монстра. А его бы способности, да на благое дело.
Но в романе американки положительных героев фактически не существует: антагонист Кориолана Сноу – президент Альма Койн. Но она представляет лишь его зеркальное отражение. Недаром в фамилии заложен смысл, что монета-то поддельная – fake Coin.
Сойка-пересмешница совсем лишена талантов руководителя, и самый симпатичный герой – это алкаш Хеймитч. Он изначально держится подальше от власти, чем для меня значительно ближе прочих героев книги.
Так мы всю оставшуюся дорогу проспорили с ней о творчестве и её книге в том числе. Зато, когда приехали в Завидово, то я сразу же принес извинения мужикам, - «Был неправ, вспылил: и теперь считаю своё поведение безобразной ошибкой. Раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить». Вы увели нас в самый ответственный момент переговоров, ещё бы с десяток минут и мы дожали редактора. А теперь судьба романа повисла в воздухе, а в редакциях такие сквозняки, что унесёт его ветром.
Мужики только улыбнулись и кивнули в ответ. Типа - наше дело исполнить приказ и доставить всех в целости и сохранности. После чего отвели нас в знакомое мне здание. Там меня поместили в тот же номер что и ранее, а Леночку в соседний. Своих сотрудников они сразу же оставили в караулке.
Мне обживаться в своём номере не требовалось, а вот к девушке сразу же забежал, чтобы успокоить и разъяснить, где мы находимся и у кого в гостях. Глаза у Леночки стали размером с пятак, и губы немного задрожали. Наслушалась страшилок в своих интеллигентских кругах. Вот ведь, точно малые дети, рассказывающие на ночь страшные истории в окружающей их темноте.
А ведь я только недавно потратил большую часть поездки, чтобы её успокоить. И вот снова-здорово, приходится ободрять по-новому. Примостился рядышком с кроватью и приобнял сидящую девушку, а в ушко стал шептать успокаивающие слова, - Я срочно потребовался, сам не знамо по какому вопросу, а время у генерального секретаря расписано буквально по минутам. Вот нас сюда и доставили, где мы станем спокойно дожидаться приезда Брежнева. Ничего страшного или тревожного в том нет, а ей стоит брать пример с меня. Вот её героиня - Огненная Китнисс Эвердин совсем не столь пуглива и робка, в чём нужно на неё равняться. Здесь можно лучше всего ощутить и прочувствовать атмосферу приглашения и разговора героини книги со всесильным Сноу. Огромная удача для писателя!
Попытался вербально и эмоционально внушить ей своё спокойствие и уверенность. Отвлёк описанием сцен из следующей книги. О личных встречах героини с антигероем. Увлекся, и пару часов пролетело почти незаметно. Я бы успел пересказать ей добрую часть следующей книги, но вокруг стала ощущаться некая суета, и по коридору зазвучали спешные шаги.
Вскоре появился Виктор, и прямо с порога меня обругал. Насел на бедного ребёнка, что того нельзя хоть на пару часиков оставить одного,
