— A-а… да. Кажется, три, — слабым голосом подтвердила я.
— Да, точно, Карен, ровно три раза, не больше и не меньше. Хотя вполне вероятно, что эта цифра может вырасти, ведь ночь еще не закончилась. Тебя интересует что-нибудь еще?
Некоторое время из телефона неслись вопли и брань, которые были отчетливо слышны даже мне, после чего раздался грохот: это Карен бросила трубку.
— Что она сказал? — спросила я.
— Она сказала, что надеется, что мы заразим друг друга СПИДом.
— И все?
— Э-э… да.
— Дэниел, не надо меня обманывать. Что еще она сказала?
— Люси, я бы не хотел тебя расстраивать…
— Немедленно повтори, что она сказала.
— Она сказала, что спала с Гасом, еще когда ты встречалась с ним. — Он с тревогой взглянул на меня. — Ты огорчилась?
— Нет. Я бы сказала, что мне даже стало легче. Я всегда знала, что у Гаса был кто-то еще. А ты, ты не расстроен?
— А мне-то что расстраиваться? Не я же встречался с Гасом.
— Нет, конечно, а вот с Карен вы общались как раз в то время, когда я была с Гасом.
— А-а, понял, — весело улыбнулся Дэниел. — То есть Карен обманывала меня.
— Тебе не обидно? — спросила я обеспокоенно.
— Да нет. Мне абсолютно все равно, спала с ним Карен или нет. Меня волновало только то, что ты с ним спала.
Мы помолчали, осмысливая события последних нескольких часов.
— Мне придется съехать с квартиры, — наконец подвела я итог своим размышлениям.
— Хочешь, переезжай ко мне, — предложил Дэниел.
— Не смеши меня, — хмыкнула я. — Мы с тобой встречаемся всего три с половиной часа. Не слишком ли рано говорить о сожительстве?
— О сожительстве? — Дэниел, похоже, был шокирован. — Кто говорит о сожительстве?
— Ты.
— Я? Нет! Я слишком боюсь твою мать, чтобы предлагать ее дочери сожительствовать во грехе.
— В таком случае что значили твои слова?
— Люси, — запинаясь, произнес он. — Я тут подумал… э-э… подумал…
— Что?
— Я подумал, есть ли у меня шанс… Ну, ты знаешь…
— Какой шанс?
— Ты, наверное, решишь, что с моей стороны это неслыханная наглость, но я так сильно люблю тебя и…
— Дэниел, — взмолилась я. — Пожалуйста, скажи мне наконец, о чем ты говоришь!
— Если не хочешь, то сразу не отвечай. Лучше подумай и все такое…
— Да на что отвечать? — Я готова была его ударить.
— Да, думай сколько хочешь, я подожду.
— О чем думать?! — заорала я.
— Извини, не хотел тебя сердить, просто… э-э… ну…
— Дэниел, говори!
Дэниел глубоко вздохнул, помолчал и вдруг выпалил:
— Люси Салливан, выходи за меня замуж!
Эпилог
Хэтти к нам больше так никогда и не вернулась, она развелась с Диком, оставила и Роджера, выбросила на помойку свои твидовые юбки, накупила штанов в обтяжку, записалась на курсы продвинутых феминисток или что-то в этом роде и завела романтические отношения со шведкой по имени Агнета. Как докладывала нам Мередия, обе они выглядят счастливыми и не бреют волосы под мышками.
Эдриан теперь работает в видеопрокате только по субботам и воскресеньям, потому что его взяли на курсы кинорежиссеров, где, я надеюсь, он найдет себе девушку, которая знает разницу между Уолтом Диснеем и Квентином Тарантино.
Руфь (та девушка, с которой Дэниел встречался до Карен) попала в газеты за то, что занималась сексом с каким-то политиком.
Джед переехал к Мередии, и они оба счастливы. Несмотря на свои небольшие размеры, Джед всегда защищает крупную Мередию и не дает ее в обиду. Делать это ему приходится довольно часто.
Настоящее имя Мередии, как оказалось, было Валери, и ей было тридцать восемь лет. Я узнала об этом совершенно случайно: меня вызвали в отдел кадров, чтобы отчитать за очередное опоздание, а там на столе лежало дело Мередии, и я просто не смогла удержаться и заглянула в него. Меган я не стала говорить о своем открытии. Я вообще никому об этом не рассказывала.
Шарлотта так и не смогла найти мужчину, который воспринимал бы ее серьезно, и теперь поговаривает об уменьшении размера своей груди путем хирургического вмешательства.
Карен недолго оставалась одна: почти сразу после того, как я переехала к Дэниелу, она стала встречаться с Саймоном. Думаю, они отлично поладили: они оба любили покупать дорогую одежду и ходить в только что открывшиеся бары и другие модные (но только очень модные) заведения.
Дэннис пока так и не нашел своего идеального мужчину; хотя поиски приносят ему массу удовольствия.
Меган беременна.
И отец ее будущего ребенка — Гас.
Судя по всему, Гас и Меган сблизились еще в то лето, когда официально с Гасом встречалась я. Меган даже помогала ему готовить речь для расставания со мной. Гаса я не видела, но почему-то мне кажется, что надвигающееся отцовство не сделало его более ответственным человеком. Бедная Меган все время выглядит измученной и несчастной. Мне ее очень жалко, и я говорю это не в том смысле, когда люди твердят, что им кого-то жалко, а на самом деле они его ненавидят. Нет, я жалею ее всем сердцем.
Моя мать по-прежнему живет с Кеном Кирнсом, и выглядят они как подростки, впервые в жизни познавшие любовь. Кен вставил себе новые челюсти, на вид очень дорогие и качественные. Мама все молодеет и молодеет. Скоро ей не будут продавать пиво в пабах. Мы с ней установили нечто вроде пробного перемирия. То есть мы еще не стали лучшими подружками, но дело к тому идет.
Мой отец как пил, так и пьет, однако за ним все время приглядывают: один социальный работник и одна помощница по хозяйству. Крис, Питер и я по очереди навещаем его. Каждый раз, когда наступает моя очередь ехать к отцу, Дэниел едет со мной. И это хорошо, потому что папе в таком случае приходится делить оскорбления и нападки между нами двоими. Я все еще чувствую себя виноватой перед отцом. Думаю, это чувство будет преследовать меня всю жизнь. Ну и что, от этого не умирают.
Дэниел все время просит меня выйти за него замуж. А я все время отвечаю ему, чтобы он отстал. «Подумай об этом с практической точки зрения, — говорю я ему. — Кто поведет меня к алтарю? Даже если бы папа не ненавидел меня так сильно, все равно он не смог бы провести меня по проходу — пошатнулся бы с пьяных глаз и упал». Однако истинной причиной моего нежелания выходить замуж является мой страх: я всегда боялась, что жених бросит меня прямо во время свадьбы. Очевидно, я еще не привыкла к тому, чтобы со мной хорошо обращались. Но Дэниел говорит, что он всегда будет любить меня и никогда не бросит меня и что, за исключением откусывания собственного пениса и преподнесения его мне на блюдечке с голубой каемочкой, предложение руки и сердца являлось самым экстремальным доказательством его бесконечной преданности мне.
