В силу возложенных на себя обязанностей тюремного антрополога-летописца, в чисто познавательных целях я периодически посещал «катраны». На современной русской фене, а также в широких народных массах этим словом называли сборища серьезных карточных игроков.
«Каталы катали на катранах» – я впервые в жизни сочинил скороговорку и страшно этим гордился.
200 лет назад (еще раз спасибо Ф.М.Д.) сибирские арестанты, «сидящие в углу казармы на корточках перед аршинным худеньким ковриком и самодельной свечой» и игравшие «засаленными, жирными картами», участвовали в «майдане».
Майдан – катран. Оба слова для моего уха звучали как-то по-тюркски. Я всегда обращал внимание на лингвистические трансформации – проникновения слов из языка в язык, из арго – в норму, из неологизмов – в категорию устаревших и на прочую филологическую байду.
…Братва, пришедшая на форт-фиксовские катраны – «майданы» дулась в «очко» – «блек-джек», а также в неслыханные мной ранее «пиннакл» и «спейдз».
Однако настоящие страсти разгорались только при игре в покер.
За покрытым отглаженной простынкой или темно-зеленым армейским одеялом столом царствовал крупье, он же «хозяин заведения».
В пустой каптерке, расположенной напротив моей камеры, после захода солнца командовал парадом тридцатилетний наркодилер Мэт. Бывший пожарный нашел самый верный способ транспортировки товара и его дистрибуции по «пушерам»[509]. Из пункта А в пункт В зелье перевозилось на ярко-красном служебном автомобиле. У американских гаишников и ментов такие машины вызывали понятный пиетет. На это Мэт и рассчитывал…
В Форте-Фикс рано поседевший балтиморец не унывал и за несколько месяцев сепаратных переговоров и подкупов картежных VIP, он по-кукушечьи отделался от старой гвардии.
Теплое местечко «держателя стола» перешло к Мэту.
Игроки приступали к делу часов в 7 вечера. К приходу дорогих гостей хозяин точки готовил угощение – охлажденную на льду кока-колу, развалы печенья, а иногда – сверхпопулярнейшее в застенках блюдо «начос»[510].
Вонючая бурда состояла из смеси риса, расплавленного сыра, варенной макрели и лука. Сверху чудо-плов посыпался раздавленными чипсами из кукурузы. Для красоты.
Вход в игру стоил 50-100 долларов. Ставки, как правило, не превышали червонца, что при определенном стечении обстоятельств все равно позволяло «фартовым» неплохо заработать.
В основном зэки продувались в пух и прах, хотя отсутствие удачи не останавливало Настоящих Игроков. Как и угроза карцера. Как и занятия в кружке «GA», «Gamblers Anonymos», «Анонимных игроков» при тюремном «психологическом департаменте».
Одним из постоянных катал Форта-Фикс оказался мой товарищ по несчастью, сорокалетний русский жиган и весельчак с условным именем Икс. Строго-настрого, под угрозой полного разрыва дипломатических отношений (и даже битья физиономии) он запретил освещать в печати его «роман со стирами». Оставшаяся на свободе жена скрупулезно читала мои тюремные хроники в Интернете и в русских газетах. Зная, что Икс питал преступную слабость к азартным играм, она отказывалась посылать ему деньги при малейшем подозрении, что он возвращается к пагубному пристрастию.
Однополчанин не унывал и во время свиданий и телефонных переговоров с женой бил себя в грудь кулаком уверяя, что «со старым покончено раз и навсегда». Наивная чукотская девочка верила и скрепя сердце ежемесячно переводила непутевому мужу 800 долларов. Еще штуку ему тайно высылали оставшиеся на свободе партнеры по бизнесу. В результате у Икса было с чем погулять по буфету. И к тому же – по полной программе.
Время от времени мой дружбан пропадал на несколько дней в одном из форт-фиксовских катранов. В точности как мартовский кот на весенних гулянках.
Из дружелюбного и жизнерадостного парниши Икс превращался, в никого не видящего вокруг себя зомби. Трагические перемены в поведении товарища меня по-настоящему пугали.
Ни уговоры, ни логика, ни «просветительские» беседы не воспринимались. Белый свет буквально клином сходился на карточном столе.
Запой Северо-Каролинского каталы длился неделю, не больше. За это время Икс успевал что-то выиграть, но через день-другой с треском проиграть и нажитое, и присланное. Все, до последней макрели.
Тюремные казино, как и их старшие братья за забором, в конечном итоге выигрывали всегда. Зэкам оставалось надеяться только на везение в любви.
Сами крупье не катали, а предупредительно обслуживали клиентов самодельными фишками-чипсами, сделанными из не участвовавших в игре колод. Они же следили за общим порядком на катране, выставляя линии Маннергейма по обе стороны наших зачуханных коридоров. В роли ночного дозора с удовольствием выступали отрядные нищие, зарабатывавшие за смену по несколько «мэков».
Заведующие отрядными казино кормили, поили, мирили, успокаивали, увещевали и ругали фартовых катал. Иногда принимали на себя долги самых нерадивых из них. И все равно в накладе не оставались – свои 5-10 % держатели катранов имели всегда. Плюс интерес за выданные во время игры ссуды. Ростовщичество приносило им и их помощникам – вышибалам долгов стабильный дополнительный доход…
На одном уровне с Мэтом и его коллегами в местном «Табеле о рангах» состояли держатели подпольных тотализаторов. И по уважению, и по доходам, и по проблемам. На почти пятитысячный Форт-Фикс их насчитывалось от силы человек восемь.
Причем высокий титул «bookie», произошедший от глагола «to book» – «бронировать, заказывать», шел за ними из тюрьмы в тюрьму. Фартовое столбовое дворянство пользовалось беспрекословным авторитетом и абсолютным доверием со стороны широких играющих масс. В отличие от «улицы» за спиной тюремных лотерейщиков государственные обязательства отсутствовали. По большому счету, все участники игры рисковали: если «буки» отправлялся в карцер или на «повышение режима», тысячи долларов с кона улетучивались вместе с ним. Предотвратить неприятность могли лишь его добрая воля, порядочность и благоразумие.
Поэтому после многочисленных проб и ошибок в сэрах Его Пенитенциарного Величества оставались только жиганы с идеальной криминально-кредитной историей.
Американские братья-разбойники и берущие с них пример международные дебоширы очень уважали тюремное «спортлото».
Лавры Нострадамуса и барона Ротшильда не давали спать играющей ребятне как минимум два раза в неделю. Специально для их нужд два телевизора «юнита» ловили только «спорт» – чемпионаты многочисленных лиг в американский футбол, бейсбол, баскетбол и прочую муру.
«Буки» – лотерейщики не утруждали себя черновой работой. В каждом отряде на них работали по несколько «агентов». Именно они распространяли среди желающих загадочные для меня листочки 5х10 см со списком игр на очередной уик-энд и понедельник – «Monday Night Football»[511].
