А не врет ли красотка? Не прикидывается ли? Я осторожно взял автомат, кося взглядом на Таню, чтобы не пропустить в очередной раз ее коронный вырубающий удар. Но нет, она спокойно позволила мне поднять оружие.
Отступив от нее подальше, я снял пустой магазин и, все так же опасливо поглядывая на Кармелу, заменил его полным. Проверить?
Снял с предохранителя и навел прямо ей в лицо. Какая бы ни была у человека выдержка, глаза и мимика на это отреагируют… А она хоть бы что.
— Я убью тебя, — объявил я, вовсе не собираясь этого делать. Кармела не отреагировала. И все-таки не верилось…
— Встань на колени! — приказал я. — Возьмись рукой за ствол…
Она проделала это так, как проделал бы робот.
— Приставь ствол ко лбу!
Без проблем. В этот момент я понял, что стоит мне приказать ей нажать на спуск — и она это сделает.
— Отпусти ствол. Встань с колен. Сколько будет, если перемножить 7932 на 6745?
— 53 501 340. — Она ответила это через секунду.
Я хотел было проверить результат, но тут вовремя вспомнил, что заниматься этими бестолковыми вычислениями мне некогда.
— Сколько времени до взрыва? — спросил я.
— Ноль часов, десять минут, тридцать секунд.
Я машинально засек время: 21.50. Стало быть, взрыв будет ровно в 22.00.
И все-таки я не мог понять, почему Сарториус и Браун оставили здесь перстеньки и пузырек с «Зомби-7». Ведь знали же, что Таня остается наедине с «джикеями»…
— Почему ты не ушла с Сарториусом и Брауном?
— Не хотела. «Джикеи» убили маму. Я хотела отомстить. И кому-то надо было прикрыть отход. Я убила того, кто застрелил маму.
— Почему Сарториус и Браун оставили здесь перстни и пузырек?
— Потому что не хотели выносить их на поверхность.
— Ты сообщила Сарториусу код, открывающий кейс?
— Да.
— Зачем Сарториусу деньги О'Брайенов?
— Чтобы спасти мир от твоего отца.
Ладно, пусть спасают, если больше делать нечего. Мне надо от взрыва как-то уберечься. Как-никак всего пять минут осталось. Я рискнул и набрал остатки «Зомби-7» в шприц — 21.57. Воткнул иглу в плечо и вкатил себе препарат — 21.58. Взял Таню за руки и, уже чувствуя, что с организмом начинает твориться что-то необычное, состыковал перстеньки — 21.59.
В этот момент сверкнула ярчайшая вспышка. Я даже подумал на секунду, что опоздал… Но все-таки это была не внешняя, всесжигающая вспышка атомного взрыва, а некая внутренняя, которую я помнил по переносам «я» от негритенка Мануэля к донье Мерседес и от Мерседес к капитану О'Брайену. Но там в обоих случаях соединяли только по паре перстеньков, а кроме того, никто из них не получал доз «Зомби-7». И когда Белогорский — если это не смоделировал Чудо-юдо — соединил перстеньки, которые потом оказались у меня, тоже не было «Зомби-7».
Вспышка длилась секунду, не больше. После этого на сотую или десятую долю секунды я увидел Таню (только лицо, обращенное ко мне), а затем это изображение словно бы сдул некий вихрь.
Вихрь выглядел как некая полоса из бесчисленного множества разноцветных, сверкающих, мерцающих и несущихся куда-то линий. Нечто похожее можно видеть на экране телевизора, когда перематывается кассета видеомагнитофона. Эта искрящаяся масса неслась все быстрее и быстрее с каким-то невиданным, космическим ускорением. В то же время я начал ощущать, будто подхвачен этим вихрем, перестал чувствовать собственное тело, потерял вес и устойчивую форму. Затем угасло и вообще какое-либо представление о том, что я такое. Последней более или менее четкой мыслью было осознание своего превращения в часть энергетического потока, состоящего из неких элементарных частиц… И все. Дальше полный провал, ничего запомнить не сумел. И вряд ли сумел бы,
даже если бы очень старался. Скорее всего, я при всем желании не смог бызапомнить, что было дальше, так как на какое-то время ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ… Точнее, перестал быть человеком, имеющим линейные размеры, массу покоя, вещественный состав, анатомию, психику и физиологию. Я был чем-то иным, неизвестным, невозможным, с точки зрения рядового обывателя.
Впрочем, все это продлилось очень недолго. Начался обратный процесс. Он шел как бы зеркально, все явления повторялись, но в обратном направлении. Первым, что я увидел после провала, был все тот же сверкающий вихрь, но теперь его вращение становилось все более медленным и плавным, как движение останавливающейся карусели. Сплошной поток несущихся линий стал редеть, нет-нет да и проглядывали между этими линиями какие-то расплывчатые очертания, с каждым разом все более четкие. Вернулось ощущение веса, постепенно возвращалось чувство формы собственного тела, опять мигнула вспышка, мелькнуло лицо Тани, свистнуло в ушах, обдало потоком воздуха. В глазах мелькнули большие яркие звезды на темно-синем небе, а ноги, подчиняясь какому-то давно выработанному рефлексу, поддались, чтобы самортизировать удар… Плюх!
Соленые брызги поднялись столбом, я метра на три ушел под воду. Вынырнул, глотнул воздуха, ошалело повертел головой.
Я точно помнил, что не снимал с себя ни гидрокостюма, ни автомата, ни ножа. Но их не было. Как корова языком слизнула. Не было даже плавок — испарились навовсе. И что уж совсем любопытно — оба перстня, выпуклые «плюс» и «минус», исчезли, как будто их и не было.
Похоже, я находился… в сотне метров от пляжа «Каса бланки де Лос-Панчос». Почти у самой противоакульей сетки, с внутренней ее стороны. Отель был ярко освещен, а на пляже две пары вовсю стучали в волейбол. Кто-то хихикал в темноте, повизгивал, покачиваясь на небольших лагунных волнах.
— Таня! — позвал я, оглядываясь. Сзади плыл кто-то, я дождался и в отсветах фонарей с пляжа увидел лицо… Ленки.
— Какая Таня? — явно обалдев от того, что я назвал ее чужим женским именем, грозно спросила Хрюшка.
— А ты разве не улетела? — спросил я, что наверняка выглядело очень глупо.
— Куда ж я без тебя, кобеля растакого-то, улечу? У нас билеты только на завтра… Куда ты поплыл-то, чудила? Мы с тобой вон там раздевались, где темно… Сам же затеял голышом купаться. А теперь ему Таню подавай.
Доплыли. В этом углу пляжа действительно было полутемно, но разглядеть, что из воды вылезла Ленка, а не Таня, я все-таки сумел. Правда, пока не пощупал, все еще не верил…
— Ладно, ладно… — проворчала Хрюшка, — не подлизывайся, серое животное! Воздух на тебя здешний так действует, что ли? Хоть до номера доведи… Ишь, темперамент разыгрался!
— Какой темперамент? — пробормотал я. — Чего ты мелешь?
— Ой-ой! — запищала Ленка. — Заскромничал, Волчарочка… Ты меня только прошлой ночью раз шесть будил… Весь отпуск спать не давал, сукин сын.
Я промолчал. Мне уже стало ясно: опять что-то произошло. То ли Ленка беспардонно врет, выполняя очередные инструкции Чудо-юда, то ли я действительно прожил этот отпуск как бы в двух измерениях. Ведь говорила же Эухения о том, что солдаты во Вьетнаме, которым она давала сигареты с сушеной травкой «зомби», разделялись на «внешнего» и «внутреннего» человека с независимым сознанием и жизнью! То есть я, приехав сюда, вроде бы и не занимался ничем предосудительным. Нормально отдыхал, купался, загорал, нюхал цветочки и спал с законной женой. А во сне лазал по подземельям, дрался, стрелял и убивал… Впрочем, делать выводы было еще рано.
