что-то новое! – воскликнул Барбаросса. – Еврей убивает троих разбойников. Ну-ка, покажите мне его.
– Я не еврей, – сухо произнес Сантьяго, приближаясь к пирату. – Я гранд де Мена.
– И точно, гранд! – с деланым удивлением в голосе вскричал Барбаросса. – Бедные разбойники, не могли себе выбрать жертву попроще?!
Сама встреча с грандом оставила его равнодушным. Отведя Родригеса в сторону, он долго шептался с ним, а затем повернулся к пинасу и подал команду по-турецки. Сантьяго учил этот язык в Навигацком и понял, что она обозначает. Барбаросса приказал сниматься с якоря, не поговорив с ним, даже не спросив, для чего он пришел на встречу.
С пинаса спрыгнули трое матросов, помогли евреям вскарабкаться на борт и вернулись к Родригесу.
– Они тебя проводят до охранников, – сказал Барбаросса. – Почти до охранников. А в следующий раз…
– Я все понял, – перебил его Родригес.
Сантьяго стоял, пораженный мыслью, что Барбаросса догадался о цели его прихода. Но как, откуда? Он ведь не поделился этим ни с одним человеком, неужели пират умеет читать мысли?!
Когда Родригес и матросы исчезли в темноте, Барбаросса подошел к Сантьяго.
– Что ты хотел, гранд? – спросил он вполне дружеским тоном.
– Мой брат Фердинанд… он на «Санта-Нинья»… захвачен содомитом… его надо освободить…
– Как?
– Взять на абордаж. Я заплачу.
– Он заплатит! – усмехнулся Барбаросса. – Ты предлагаешь брать на абордаж боевую каракку испанского флота? Всех твоих денег не хватит заставить моих людей идти на такой риск.
Барбаросса явно отказывался, но в его тоне сквозило нечто внушающее надежду, и Сантьяго сделал еще одну попытку уговорить пирата.
– Обычно патрульные суда развозят жалованье в гарнизоны. В кассе каракки должна находиться весьма приличная сумма. Вместе с тем, что готов заплатить мой отец, это составит немалую добычу.
Сантьяго не знал, сколько может выложить отец, но хорошо помнил слова, что Фердинанд ему дороже любых денег и ради его вызволения он готов продать фамильный замок.
– Но ты даже не знаешь, куда ушла «Санта-Нинья», – ответил Барбаросса, на которого упоминание о жалованье гарнизонам явно произвело сильное впечатление. – Как можно атаковать то, чего нет?
– Обычное патрульное плаванье вдоль побережья, от Кадиса до Барселоны, – пояснил Сантьяго. – Судно вышло из Кадиса вчера утром, в патрульном плавании не спешат, а медленно идут вдоль берега, поэтому…
– Ты будешь учить меня, как ходят суда в патрульном плавании? – перебил его Барбаросса и зычно расхохотался. – Ладно, поднимайся на пинас, отплываем сразу после возвращения матросов.
Сантьяго поднялся на борт в полном недоумении. Барбаросса даже не упомянул о сумме, которую он требует за штурм каракки! Более того, он как будто знал, о чем его попросят, и заранее был готов согласиться. Непостижимо, непонятно, но какая разница, главное, что пинас уже отплыл от берега. Матросы подняли парус, и суденышко бесшумно заскользило по сияющей поверхности океана.
К восходу солнца они были далеко в его глубине. Сантьяго издалека заметил мачту над горизонтом, и вскоре они оказались возле «Славы Аллаха», могучей каракки Барбароссы. На ее бизань-мачте развевался длинный красный вымпел Османской империи, а золоченые края орудийных портов в высоких бортах ярко сверкали, освещенные лучами восходящего солнца.
Взлетев по веревочному трапу, Сантьяго по-турецки приветствовал столпившихся у планшира пиратов. С этими людьми ему предстояло вместе идти в бой, поэтому он почел за необходимое сразу установить добрые отношения. К его удивлению, пираты имели вполне опрятный вид и рожи у них были вовсе не злодейскими.
Однако больше всего Сантьяго поразило то, что его приветствовали не просто радушно, а как старого знакомого. Видимо, удивление столь явно отразилось на его лице, что один из пиратов спросил:
– Ты ведь тот парень, который уцелел в единоборстве с капитаном?
– Да. Так ты меня запомнил?
Пират улыбнулся, хищно обнажив крупные зубы.
– Не только я, все тебя запомнили. Любой, кто решился поднять меч на Барбароссу, давно кормит рыб на дне океана. Ты единственный, кто остался в живых, как тут не запомнить?
Евреев, с трудом взобравшихся на борт, сразу куда-то увели, Барбаросса отправился на кормовую пристройку, а Сантьяго решил осмотреть корабль. Он думал, будто на него никто не обращает внимания, но стоило ему подойти ближе к пушкам, как рядом с ним возник молодой пират в чалме и полосатом халате. Он совсем не походил на разбойника, лицо у него было скорее добрым, а глаза участливыми.
– Я могу осмотреть корабль? – предупредил Сантьяго его вопросы.
– Конечно, – кивнул тот, – ты ведь теперь один из нас. Но капитан попросил меня на первых порах быть рядом с тобой и для начала отвести тебя в каюту. Меня зовут Сеид.
– А меня Сантьяго! Спасибо, действительно, пошли в каюту, но прежде я бы хотел снять кирасу.
На кирасе прямо в районе позвоночника красовалась солидная вмятина.
– Когда это тебя? – уважительно спросил Сеид. – После такого удара сразу не встают.
– Пришлось не только встать, а еще и попрыгать, – ответил Сантьяго. – Когда мы спускались к пинасу, нас атаковали. Из всей компании только я умел обращаться с мечом.
– А сколько их было?
– Трое. Пока я занимался первым, второй сбил меня с ног ударом топора в спину. Если бы не кираса…
– Здорово! – восхищенно протянул Сеид. – И ты с ними справился?
– Да, уложил всех.
– Я сам не видел, как ты дрался с капитаном, но мне про это рассказывали. Держался на удивление!
– Да что тут удивительного?! – воскликнул Сантьяго. – Я в Навигацком училище не был ни первым фехтовальщиком, ни вторым, ни даже третьим.
– Ну, значит, вас здорово учили, у нас против Барбароссы никто устоять не мог. Ни разу. Вторым или третьим ударом любого укладывал. А с тобой, говорят, он за «скорпион» взялся, мечом не смог достать.
– Да, так оно и было, – подтвердил польщенный Сантьяго.
Каюта, в которую привел его Сеид, поражала своей роскошью. Пол был устлан дорогим восточным ковром, за стеклами буфета, украшенного затейливой резьбой, стояла золотая и серебряная посуда, широкое окно прикрывали занавеси игриво-красного цвета, под высоким потолком висела массивная люстра чеканного серебра. Возле окна покачивалась пустая птичья клетка с открытой дверцей, видимо, узник улучил момент и спасся из заточения. Большая кровать под балдахином занимала правый угол, а в левом располагалась мягкая кушетка, обитая тисненой сарагосской кожей, середину занимал большой стол, у которого стояли прикрепленные к полу стулья.
– Это каюта для гостей? – недоуменно спросил Сантьяго.
– Нет, здесь живет капитан.
– Так почему ты привел меня сюда?
– Так велел Барбаросса. Давай свою кирасу, снесу нашему оружейнику, он живо ее выправит.
Сеид удалился, Сантьяго подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел
