самой для себя зарок избегать площадной брани. И за мной ведь тоже сотни поколений такого адского пиздеца…
Она сглотнула, покачала головой, избавляясь от приступа дурноты. Затем решительно приказала:
- Это все пропустим. Погремели, покричали, ребенок застр… не выходит. Дальше?
Повитуха споро и без лишних разговоров начала выкладывать нехитрое содержимое торбы на столик рядом с колодой. В основном инструменты походили на что-то сельскохозяйственное.
- А это для чего? – спросила Елена, ткнув пальцем в наиболее неприятно выглядевшую штуку, похожую на гибрид секатора и маникюрных ножниц.
- Головку срезать, - с готовностью ответила анорексичка. – Ежели плод помер внутрях и надо вытаскивать.
Елена растерянно махнула рукой, тетка поняла это по-своему и угодливо показала специальный крючок для извлечения обезглавленного младенца из утробы, а также бур, если его надо предварительно умертвить. Женщина снова подавила приступ рвоты, представив себе означенные процедуры. В сравнении с ними жесткий военно-медицинский экстрим вроде лечения Дан-Шиновской ноги казался чем-то рутинным, почти домашним, как вскрытие чирьев и прикладывание компрессов к ушибам.
Повитуха пригляделась к заказчице и неожиданно спокойным, деловитым тоном попросила Витору:
- А подай-ка ведро. Вот, к ноге поставь.
Служанка повиновалась.
- Блевать туда, - порекомендовала анорексичка.
- Удержусь как-нибудь, - проворчала Елена.
- Не удержишься, всех выворачивает по первости, - так же спокойно пообещала повитуха и без команды приступила к предоперационным действиям.
- Э! – воскликнула Елена. – Ты что делаешь?
- Как что, ножик облизываю, - искренне удивилась тощая тетка, сжимая старую и здоровенную бритву. – Капелька крови без этого никуда, ножик попьет, бабу пожалеет.
Елена сдержала ругательство и сквозь зубы приказала работать дальше. Она поняла, что тут надо корректировать все этапы, поэтому лучше сначала провести тестовый прогон и оценить масштабы бедствия «в сборке». А затем устроить дрессировку, вбивая в голову безымянной повитухе нужный порядок действий. Дезинфекция инструментов и рук для начала. Но это потом.
- Только объясняй, что делаешь, - уточнила она. – Вот прямо все объясняй.
- Ага.
Следовало отдать должное, тетка знала и свою работу, и клиентуру. Первый раз Елену вырвало на моменте вскрытия собственно матки, так что ведерко оказалось к месту. Второй, когда началось извлечение мертвых поросят. Дальше пошли уже спазмы с отрыжкой желудочного сока. От напряжения снова дико разболелись едва сросшиеся ребра и шов на боку. Елена чувствовала себя больной, несчастной и хотела только добраться, наконец, до постели. Хотя кровь из хрюшки, в самом деле, спустили качественно, и труп был свежим, женщине казалось, что запах выдержанной мертвечины забивает ноздри. Елена держалась и смотрела уже главным образом из чистой гордости, чтобы не показывать слабость и разбитость.
- Все вот это вычерпать, - с пальцев тетки капала мерзкая жижа, похожая на разведенную кровью грязь с комками глины.
- Вычерпать, - механически повторила Елена, чувствуя как снова подступают к горлу рвотные спазмы.
- Ага. Дурни по неопытности, бывает, думают, что дитенок вылез, тут и делу конец.
- А это не так?
- Не, - бодро откликнулась тетка. – Послед и все такое.
Елена тяжело сглотнула, больше от разочарования, нежели отвращения. Отпала еще одна возможная причина послеродовой смертности.
- Ну вот, - покосилась безымянная. – Теперь пузо надо сшить. И все. Дальше только Боженьке молиться. Он или приберет, иль нет, как рассудит.
Витора снова молча подала хозяйке кружку воды и полотенце. Елена прополоскала рот, вытерла мокрое от пота – несмотря на подземную прохладу - лицо.
- Так…- пробормотала она под нос. – Так…
Снова появилось странное ощущение комариного зуда над ухом или крошечной занозы под ногтем. Что-то не так… Что-то она упустила.
- Зашивай, - приказала Елена.
Тетка пожала узкими плечами, дескать, хозяйка барыня, и повиновалась. Швы, кстати, были ровные, делались твердой рукой. Витора молча смотрела на операцию пустым взглядом темных глаз. Елена снова укорила себя за глупость – мало, мало она все-таки читала полезную книгу…
- Ступай, - негромко посоветовала Елена служанке. – Свободна до завтра. И еще… извини меня.
- Спасибо.
Витора, опустив глаза, присела в реверансе (теперь получалось намного лучше) и молча ушла. Елена осталась наедине с распотрошенной свиньей и повитухой, которая теперь больше всего походила на классическую ведьму после жертвоприношения.
- Готово, - анорексичка перекусила нить щербатыми зубами, Елена вновь позеленела, но справилась.
Что же здесь не так… Что?!
- Еще раз, - вымолвила Елена. - Давай сначала, на словах. Достаешь бритву, делаешь разрез…
Они снова прошлись по всей процедуре, обсуждая нюансы. Убедившись, что рыжеволосая не шьет криминал или ворожбу, а искренне пытается разобраться, повитуха тоже включилась в процесс, приводя разнообразные примеры из богатой практики.
- Не понимаю, - воскликнула в сердцах Елена. – Не понимаю!
- Ну, - пожала костлявыми плечами тетка, - Чего тут понимать то. Бог дал, Бог прибрал. Ну, чего, расшиваем и заново?
- Расшиваем, - повторила лекарка. – А…
Елена застыла, чувствуя, как невидимая заноза шевельнулась, будто, наконец, ее ухватил пинцет. Едва-едва, за самый кончик, но все же ухватил.
- Шьем, - медленно, чуть ли не по буквам повторила она. – Зашиваем… И не зашиваем.
Она взволнованно заходила по сену, шевеля пальцами, бормоча что-то про себя. Повитуха отошла в уголок, стараясь не попасться под ноги.
- А скажи ка, - внезапно спросила Елена, остановившись. – Ты матку зашивала?
- Нет, - без промедления отозвалась тетка.
- Почему?
- Вот же чудачка! – искренне удивилась повитуха. – Зачем шить то?
Она показала открытую ладонь.
- Матка, она ж сжимается.
Тетка сжала кулак, иллюстрируя сказанное.
- Разрез закрывается. Сам собой. Зачем бабу мучить лишним колотьем и дырками? Ей и без того плохо.
- И так все делают? Никто не шьет?
- А то ж!
Елена откинула голову, вдохнула и выдохнула, покачиваясь с носка на пятку и обратно. От лихорадочных мыслей даже боль в ребрах отступила. Неужели?.. Неужели она все-таки вычислила причину?.. Увы, догадка была из тех, что приносят не покой, а лишь новую головную боль.
Итак, при кесаревом сечении «здесь» матку после кесарева сечения не зашивают, полагаясь на то, что она приходит в естественное состояние, сама собой плотно закрывая разрез. Внутриполостная операция, которая, по сути, не завершена и оставляет зияющую рану - звучит как весомая причина для осложнений. Пожалуй, это вполне объясняет ужасающую смертность.
Но… быть может, повитухи правы, а именно она ошибается?
С отчетливой ясностью Елена поняла, что ответа
