Книга Клей - Ирвин Уэлш

17.27

Бьюкенен-стрит: воздух пропах дизельным выхлопами и жлобьём. Торговые центры и дизайнерские бутики странным образом не скрывали, скорее даже подчёркивали отдельные порывы грубости.

Я даже не вспомню, как отсюда до Куин-стрит дойти. Ну конечно, прямо по дороге. Мобильный не работает, звоню домой из автомата. Отвечает Сандра Биррелл. Мама в больнице вместе с тётей Аврил.

Она рассказала мне, как обстоят дела. Я наплёл какого-то бреда и, когда уже пошёл на поезд, сообразил, что ни о ком не спросил, даже про Билли.

Билли Биррелл и его прозвища, некоторые ему нравились, на другие он пиздец как дулся. Плакса (начальные классы), Белка-Шпион (средняя школа), Бюро (таким знала шпана на районе поджигателя и головореза), Бизнес Биррелл (боксёр). Давненько не виделись. Охуенный чувак, лучше я и не встречал. Билли Биррелл.

Пришла пора вернуться. Я дохожу до Куин-стрит и сажусь на поезд.

Среди пассажиров есть знакомое лицо. По-моему, он диджей или клубный деятель какой-то. Промоутер?

Владелец лейбла? Фиг его знает. Я кивнул. Он ответил. По-моему, его зовут Рентон. У него ещё брата в армии убили, который раньше на Тайнкасл ходил. Хороший парень был его брат. Об этом чуваке я особо никогда не вспоминал, слыхал, что он кинул своих друзей. Я так думаю, что нам всем нужно былть сильными и готовыми к тому, что самые близкие люди могут нас обломать.

Похороны Голли – самое грустное событие в моей жизни. Как это ни странно, но единственным лучом света там были Сьюзен и Шина. Стоя на могилой, они, как два магнита, прижались друг к другу. Было такое впечатление, что окружавшие их кирпичные стены мужской силы, мистер Г. и Голли, оказались соломенными и их просто сдуло. Остались только они вдвоём. Однако, несмотря на поразившее их горе и полное опустошение, в них чувствовалась такая сила, такая подлинность.

У семьи был участок на кладбище. Я помогал нести гроб и опускать Голли в землю. Билли тоже помогал, а вот Терри не позвали. Гейл, как и обещала, не сунулась и Жаклин не пустила. Да и к лучшему. Отец Голли где-то пропадал, отбывал, наверное.

Пришли мои родители, Бирреллы, пришёл Рэб с их футбольной компанией. Была и мама Терри с Вальтером. Топси тоже объявился. Но больше всего я удивился, когда уже на поминках Билли сказал мне, что он видел нашего школьного Блэки. Он уже дослужился до директора. Услышал, что погиб кто-то из его бывших учеников, и пришёл. Я не видел его ни в церкви, ни возле могилы, да и на поминках его не было, но Билли утверждал, что это был он, стоял такой мрачный на кладбище под дождём, сцепив руки на животе.

Дорожки были усыпаны гравием, и один камешек застрял у меня в подошве. Помню, как меня это бесило. Дико хотелось кого-нибудь ёбнуть только за то, что мне в подошву камешек забрался.

Утро было противное, холодное, с Северного моря дул сильный ветер и плевался нам в лицо мокрым снегом и дождём. Священник, к счастью, не рассусоливал, и мы, дрожа, отправились на поминки, где нас ждали чай, пироги и выпивка.

На поминках Билли всё качал головой и что-то бубнил себе под нос. Он ещё не отошёл от потрясения. Я беспокоился за него. Это был не Билли Биррелл. Выглядел он таким же, но куда-то подевались его сосредоточенность и подспудная сила. Как будто из него вынули батарейки. Билли всегда был столпом силы, и таким он мне не нравится. Ивон Лоусон, посмотрев на него, заплакала и взяла его за руку. Билли предстоял влажный бой, а он пребывал в жесточайшем ахуе.

Я зажал между ладоней руку Сьюзен Гэллоуэй и начал речь:

– Если что-нибудь… хоть что-нибудь…

И она улыбнулась одиними только уставшими прозрачными глазами, как у её сына, и сказала, что ничего, они с Шиной справятся.

Когда я пошёл поссать, за мной в туалет пришёл Билли и стал, запинаясь, рассказывать что-то про Дойла, а я, отупевший от горя и алкоголя, довольно смутно понимал, о чём это он.

Дойл пришёл к Билли в клуб после тренировки. Ждал его у выхода.

– Я думал, – говорил Билли, указывая на шрам, – этого достаточно, и вот – снова-здорова. Я напрягся. Но он вроде был один. Он сказал, что знает, что я под Пауэром, и неприятностей не хочет, что просто ему нужно кое-что узнать. И тут говорит: это ты с Голли к Полмонту приходил?

Но тогда, на похоронах, я даже слушать об этом не хотел. Мне уже хватило, ведь я привык думать только о себе. После Мюнхена всё это казалось мне дерьмом, недостойным внимания, я как будто подвёл черту тому периоду своей жизни, жизни в родном городе. Я хотел только похоронить друга и двигать дальше. Тот вечер, когда Голли прыгнул, был для меня прощальным, сразу после я собирался в Лондон.

Билли засунул руки глубоко в карманы и застыл в такой напряжённой, неестественной для него позе, что это поразило меня больше, чем его рассказ. Обычно движения Билли были лёгкими, плавными и грациозными.

– Я ему говорю, а тебе какое дело? Дойл сказал, что Полмонт утверждает, что Голли пришёл один, что с ним никого не было, что он просто хочет узнать, правда ли это.

– Меня там точно не было. В любом случае, – сказал Билли, глядя на меня, – если кто там и был, Полмонт не сдал его Дойлу.

– Ну и? – спросил я, стряхивая и засовывая в ширинку.

Говорю же, всё это меня уже не интересовало. Полагаю, я всё ещё злился на Голли за то, что мне казалось проявлением эгоизма. Больше всего теперь меня заботила судьба Сьюзен и Шины; по мне, так всё происходящее было ради них. А уж обсуждать грёбаных дойлов с полмонтами мне уж точно не хотелось.

Билли почесал коротко остриженный затылок.

– Понимаешь в чём дело, Дойлу-то я не сказал, что Голли звонил мне и спрашивал, не пойду ли я с ним навестить Полмонта. – Билли выпустил воздух из лёгких. – Я понял, что значит навестить. Я сказал ему, чтобы он оставил эту затею, сказал, что из-за этого задроты у нас уже было достаточно проблем.

Я не мог отвести глаз от Биллиного шрама, который оставила на нём дойловская бритва. Я его понимал, на фиг ему связываться, он готовился к важному бою. Думаю, Билли, так же как и я, хотел двигаться дальше.

– Я должен был постараться и отговорить его от этой затеи, Карл. Если б я хотя бы зашёл к нему…

В этом момент я чуть было не рассказал Билли секрет Голли, что у него был ВИЧ. Для меня именно это было причиной его прыжка. Но я обещал Голли. Я подумал о Шине и Сьюзен, сидящих в зале, о том, что, если скажешь одному, узнает ещё кто-нибудь… а потом разнесётся. Я не хотел, чтоб им ещё больнее узнать, что малыш прыгнул с моста, потому что не хотел умереть от СПИДа. Я сказал только: