Только два человека: я да Ратомкин, как заколдованные, лежали рядом, прижавшись к земле, и все пули пока, к счастью, пролетали мимо нас.
И вот стрелявшие подошли к нам и ткнули дулами автоматов в спины:
– Вставайте!
Я и Ратомкин медленно встали.
– Руки за голову.
Мы выполнили и эту команду.
– Быстро вперед! – показали нам в сторону горы. Мы побрели в указанном направлении.
– Быстрее!
Мы ускорили шаг.
– Еще быстрее.
И мы почти бежали. А позади раздалось несколько автоматных очередей – для пущего страху.
«Что делает Горулев? Неужели он ничего не предпримет? Он видел все это, стоял же еще в то время, когда прозвучали первые выстрелы на опушке рощицы! Почему не открыл огонь? Неужели ему каюк?»
– Куда нас ведут? – спросил Ратомкин.
– Не разговаривать! – рявкнули сзади.
Нас вели назад по дороге. Больше всего я боялся, что нас выведут к дому, который разнесли в щепки российские бомбардировщики. Разъяренные жители разорвут нас в клочья. Хорошо, что рация осталась среди оружия, которое мы так небрежно на этот раз оставили вдали от себя. Преступно небрежно. Видимо, сказалось напряжение…
Нас ввели в селение. Затолкали в подвал. Целую ночь мы просидели там. Ранним утром нас неожиданно вывели оттуда.
– Здравствуй! – неожиданно услышал я за своей спиной знакомый голос и хотел было оглянуться, но тут же мне в спину уперлось дуло пистолета.
– С приездом! – сказал тот же голос.
– Спасибо, – ответил я, еще ничего не понимая.
– Видишь вон те зеленые «Жигули»? – спросил незнакомец, и теперь я вспомнил этот голос. Киреев! Откуда он взялся? Неужели успел навербовать группу? Что он предпримет?
– Вижу, – повертев головой, наконец, ответил я.
– Давай к ним! Как только очутишься рядом, вскакивай в автомобиль, заводи – и по газам. Ключ в замке…
– Понял.
Когда мы подошли к машине, Киреев внезапно выстрелил в охранника и в Ратомкина.
– Открывай дверцу.
Я рванул ее на себя, вскочил в салон на место водителя.
Мотор взревел, Киреев с пистолетом опустился на заднее сиденье.
– Поехали! – крикнул Киреев.
– Куда? – не оборачиваясь, спросил я.
– Я покажу. И запомни: я стреляю без предупреждения!
– Знаю, – мягко сказал я. Машина резко тронулась с места.
Когда мы выехали за селение, я нарушил молчание.
– А знаешь, – сказал я, – по-моему, нам по дороге.
– До определенного времени.
– Кто ты, Киреев? За кого?
Машина чуть дернулась в сторону и опять поехала ровно.
– Что, испугался? – насмешливо спросил Киреев. – Так знай, я – честный человек, который воюет только за себя. Постой, постой… Да у тебя железные нервы! Ты чего лыбишься, зубоскал?
– Я обрадовался, – ответил я.
– И в чем причина твоей радости?
– Что меня расстреляют свои, а не чеченцы.
– Я хочу тебе помочь. Зачем же тебя расстреливать? Ты можешь искупить вину…
– Помочь мне? Разве можно искупить такую вину?
– Да. Я уже тебя вытащил. Разве не помог?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты провалил всю нашу операцию! Ты, Юрий!
– Провалил? Я???
– Да, провалил! Тебя обманули. В этот дом, который только что столь усердно раздолбала авиация, должен был приехать Дудаев, на встречу с оппозицией.
– Это ты решил нас всех наколоть, праведник! – не выдержал я. Кирееву нельзя было верить. Я это знал.
– Короче, парень. Тебя обманули, и сейчас ты никому из них не нужен. Живой ты им только мешаешь! – после паузы ответил Киреев…
Через полчаса езды на машине он приказал загнать автомобиль в лесок, и дальше мы пошли пешком. Шли долго, очень долго, углубляясь в лес, поднимаясь все выше в горы.
База отряда Киреева находилась в небольшом охотничьем домике, расположенном в горном ущелье. Когда-то здесь любили останавливаться охотники, но с разделением республики на два враждующих лагеря домик стал пустовать. Да и сами охотники начали понемногу забывать свое ремесло, так как это стало небезопасно – человека с ружьем легко было принять за врага, и ничего не стоило выпустить в него несколько шальных пуль.
– Ну, что? – бросил Киреев часовому у двери и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. Я направился за ним. Киреев взял со стола трубку радиотелефона и стал набирать номер. В домик вошел часовой.
– Связь-то не наладил, – зло улыбнулся Киреев, – а ты мне все время лапшу на уши вешаешь. Сейчас мы с тобой разберемся…
Я не понял, с кем собирается разбираться Киреев, и ничего не спросил, а лишь устало опустился на узкую, расшатанную лавку. Если не считать нескольких военных вещмешков, в домике ничего не выдавало присутствия здесь людей. Огромный стол посреди единственной комнаты, несколько табуретов – вот и вся мебель. Везде чистота и порядок. Будто никто не живет здесь вообще.
– Алло! – крикнул Киреев в трубку. – Вызывает «Агроном». Да, я. Агрессор готов. Присылайте вертолет. Что? Что это значит?.. Вы же сказали, если я сделаю это, то вы поможете мне. Вы же гарантировали, что…
Киреев с минуту растерянно смотрел на радиотелефон, а затем с силой швырнул его в стенку.
– Они опять отключили спутниковую связь, – глухо сказал он.
Я промолчал. Смутные догадки приходили мне в голову. Наверное, Киреева повязали. Заставили отрабатывать. И он начал специализироваться на охоте на «диких гусей», ведя двойную, а, возможно, и тройную игру! Дурак!
– Последний раз они вышли на связь вот отсюда, – Киреев постучал по карте пальцем и умолк, перевел дыхание.
Метрах в ста от домика текла небольшая речка. С левой стороны к ней подступали горы, а чуть дальше по течению виднелась крохотная рощица.
– Черт, это сколько же мы протопали пешком? – спросил я. – Километров десять?
– Что-то около того, – взглянув на часы, ответил Киреев. «Столбняк» у него прошел.
– На машине мы бы добрались сюда значительно быстрее, – сказал я.
– Она нам еще пригодится, кроме того – это конспирация, сам понимаешь…
Киреев похлопал по плечу своего бойца, как оказалось, единственного, кто остался с ним тут, в этом домике, из его команды, и добавил:
– Ладно, я раскрою тебе все карты. Как я уже говорил, сюда должен был приехать Дудаев. Я был внедрен среди аппозиции. У меня было задание грохнуть Джохара. Ты спутал все наши карты. Дудаев не успел доехать, скрывается здесь неподалеку, если не умчался, конечно, в Турцию. Мои бойцы, возможно, где-то в этой роще, – Киреев постучал пальцем по карте. – Без моей команды они вряд ли что-нибудь станут предпринимать.
