Я отправил Эда Фелпса на пенсию и уволил Рэда Паркера. (Рэд Паркер этого еще не знает. Шлет самые дружеские письма из Сент-Томаса всякий раз, как удирает туда с какой-нибудь дебилкой.) Каждую пятницу я теперь получаю отчеты о телефонных переговорах, и они точны, а не высосаны из пальца.
– Хоть одно хорошо, – снисходительно проворчал Браун, когда мы с ним возвратились в наш отдел, – можно больше не тратить время на эти дурацкие телефонные отчеты.
Я встал, готовый ко всему, и решительно посмотрел ему прямо в глаза.
– Нет, нельзя, – сказал я. – Извольте класть отчет мне на стол каждую пятницу к концу рабочего дня.
– Слюнтяй несчастный.
– И извольте не называть меня слюнтяем.
Наши взгляды скрестились. Мы ненавидели друг друга. Он сжал кулачищи, и у меня внутри все задрожало. Я думал, он сейчас же, не сходя с места, даст мне в зубы, как вдруг заметил, что и он бледнеет прямо на глазах, пожалуй, еще побыстрей, чем я. Он тоже испугался. Он разваливался на части, какие-то жилки дрожали, извиваясь, у его губ и выпяченной челюсти, точно червяки. Рассеивалась дымом его свирепая, вызывающая дерзость, я видел, он отступает от меня, уходит в какую-то даль, откуда ему уже не вернуться.
«Джонки! – чуть не закричал я. – Джонни Браун! Куда же ты?»
– Ладно, – пробормотал он, глядя в пол.
От прежнего Джонни Брауна не осталось и следа, точно по волшебству, он превратился в какого-то жалкого трусливого подхалима – лишь бы удержаться на работе, с которой ему теперь не справиться. И пришлось мне перевести его в другое отделение Фирмы, а на его место взять итальянца, который только что закончил Коммерческий колледж, жаждет сделать карьеру и притом боится меня.
Я теперь больше играю в гольф. (Попал!) И это у меня недурно получается.
Кейгл уволен, получил пенсию и свою долю от участия в прибылях Фирмы, и еще с ним заключили на два года договор как с консультантом на полставки, но за консультацией к нему никто никогда не обратится.
Однако мне до сих пор не удалось взять на работу еврея. Наша Фирма – Фирма Равных Возможностей Для Всех – принимает на службу и сама обслуживает всех, без различия рас и национальностей, но я не знаю, где мне найти подходящего еврея. (А Грин нашел – на прежнее мое место – и платит ему больше, чем платил мне. Надеюсь, он не слишком пробивной.)
Машинистки Марты у нас больше нет. (Но всюду, где я ни работал, непременно оказывался хоть один человек, который медленно сходил с ума, и теперь я жду, скоро ли Управление персоналом и Господь Бог пошлют нам следующего.)
В нашу Фирму пришел некто по фамилии Грей, он был крупным чиновником в каком-то правительственном учреждении, а теперь займет пост как раз между Блэком и Уайтом. («Серому» самое место между «Черным» и «Белым»!) Кажется, в списке наших фамилий представлена уже вся цветовая гамма, хотя среди нас, вероятно, найдутся еще красные, ха-ха, почти всех одолевает тоска зеленая, и все мы, по сути, желтые, потому что предатели и трусы.
Каждый раз, как у меня хорошенько срабатывает кишечник, моя одинокая геморроидальная шишка начинает кровоточить. Наверно, следует снабдить ее парой, чтоб не скучала.
Теперь, когда я приступил к исполнению своих новых обязанностей, я и вправду слышу голоса. Я слышу:
– Вы хороший администратор, Слокум.
– Вы хорошо справились с этим делом, Слокум.
– Я доволен, что вы с первых шагов стали управлять твердой рукой.
– Под вашим началом отдел и впрямь развивает бурную деятельность, Слокум.
– А вы очень ловко сплавили Кейгла, верно, Слокум?
– Я никогда еще не видал, чтобы ваш отдел так энергично работал, Слокум.
– Мне нравится, как вы начали распоряжаться.
– Рад, что вы легко входите в роль.
(Я легко вхожу в роль.)
– Кто это?
– Слокум.
– Познакомьтесь, это Боб Слокум, один из лучших наших работников, – вот как представляют меня теперь Артур Бэрон и Гораций Уайт.
Теперь, когда Артур Бэрон приглашает нас с женой ужинать, я у него встречаюсь с администраторами куда более высокого ранга. (Попал!) Уже дважды меня приглашал в свой гольфклуб «Круглый холм» Гораций Уайт, причем один раз с нами играли его бесцветная сестра и ее супруг. Она строила мне глазки. (Попал!) Маятник моей судьбы, качаясь, достиг сейчас подъема. Я играл и в вашингтонском клубе «Горящее дерево», куда меня пригласил один наш клиент, и некий чиновник при некоем члене правительства бездарно рассказал при мне анекдот вот с такой бородой. Я засмеялся. (Попал!) Я хохотал во все горло.
– Моя фамилия Слокум. Боб Слокум.
– Загляните ко мне, когда будете в Вашингтоне.
Я играл в гольфклубе «Кипящие ключи» в Западной Виргинии, когда ездил в качестве представителя нашей Фирмы на всеамериканскую конференцию по рекламному делу. Быть может, когда-нибудь, если я стану и дальше преуспевать в гольфе и на службе, мне даже удастся играть в шотландском клубе св. Андрея. (Попал!) Мне не хватает моего мальчика. Машинистка Марта окончательно сошла с ума в самое удачное для меня время, так что я смог премило все уладить. Я стал распоряжаться, прямо как балетмейстер.
– Позвоните медикам, – властно дирижировал я, – позвоните в Управление персоналом. Вызовите охрану. Позвоните в Транспортный отдел и велите немедленно прислать машину с шофером.
Марта сидит перед своей машинкой, оцепенелая как истукан, не сдвинешь ее, ни слова не добьешься. Она глуха ко всем уговорам, яростно отталкивает руки, когда ей пытаются помочь, и, похоже, вот-вот начнет вопить. Я выжидаю поодаль, состроив весьма уверенную мину. Когда кто-нибудь подходит к ней ближе, лицо Марты искажают безмерное недоумение и страх. Очень быстро являются медицинские сестры.
– Как вы себя чувствуете, милая? – мягко спрашивает старшая.
Зрителей собралось уже немало, командую всем я. Марта послушно встает, улыбается, в улыбке чуть заметно сквозит дьявольское удовлетворение: она довольна, что сумела привлечь опасливое внимание множества людей и они так встревожены и заботливы.
– Ничего, ничего, милая.
– Пойдемте, милая.
– Вот так, вот и славно, милая.
– Вот ваша сумочка, милая. И ваша книжка.
– Хотите отдохнуть, милая?
– Есть у вас соседка или подруга, милая? Может быть, мы кому-нибудь позвоним?
– Не хотите ли прилечь, милая, пока мы ждем машину?
– Вот так, прекрасно, милая.
– До свидания, Марта.
– До свидания, Марта, дорогая.
– Пока, дорогая, до скорого.
– Вы ничего не забыли?
– Не беспокойтесь, милая. Мы все соберем и вам доставим.
