И кехтанскому переговорщику в руки была отдана записка следующего содержания: «Ваши требования вызывают недоумение. Мы способны защищаться до прихода помощи».
Оставалось только ждать, как отреагирует генерал Барсс. Вот Джевидж и сидел на пустом ящике из-под снарядов, наслаждаясь табачным дымом и глядя в неподвижное серое небо. Со стороны казалось, что его интересует только один вопрос — пойдет дождь или не пойдет. А Росс сидел и думал о том, как некстати кехтанцы решили заполучить его голову — голову человека, унизившего их страну и их короля четырнадцать лет назад.
— Я представляю себе, как рассвирепеет Алтидин.
— Ты знаком с ним лично? — осторожно спросила Фэймрил.
Ее совершенно не интересовал кехтанец. Плевать на генерала Барсса. Лишь бы слышать хрипловатый голос мужа, лишь бы еще раз коснуться его руки.
— Угу. Занятный он человек. Гурман во всех смыслах этого слова. Любит вкусную еду, красивых женщин, лошадей, искусство и войну.
— Похоже, тебе он нравится?
— Нет. Я не люблю людей, которых свои боятся больше, чем чужие.
Они с Фэйм невольно оказались в центре пустого пространства, окруженного молчанием, недовольством и стыдом, словно каменным забором. На супругов старались даже не смотреть без достаточного повода. Что сказать в утешение женщине, чьего мужа, возможно, выдадут врагам? Как объяснить человеку, с которым час назад сражался плечом к плечу, что своя шкура дороже? Ничего не скажешь и никак не объяснишь.
— Значит, у вас, милорд мой супруг, есть преимущество — чужие вас ненавидят гораздо сильнее. Помнят и жаждут мести. Разве не к этому вы всегда стремились?
— Лишь бы вы меня любили, дорогая, — ухмыльнулся Росс. — Кто-то же должен любить чудовищ?
— Выходит, я — последняя охотница… до чудовищ.
— Именно так, дорогая. Последняя и единственная.
И как же сладко было целоваться у всех на глазах, практически назло…
Вместо ответной записки из кехтанского стана всадник в легионерской бандане приволок на веревке труп рядового Фламерра.
— Если через десять минут Росс Джевидж не выйдет за ворота один и без оружия, мы начнем штурм, — передал требование командующего легионер и ускакал обратно, предварительно обрезав веревку.
Изуродованное тело внесли во внутренний двор и положили рядом с остальными убитыми. Тем, что осталось от мальчишки, можно было испугать даже самого опытного солдата.
— ВсеТворец! Они ему кожу со спины содрали!
Парочку совсем молодых ребят стошнило, кто-то подозрительно быстро отвернулся и спрятал заплаканные глаза.
— О,дьявол!
— Живодеры!
Лейтенант Иниго внимательно осмотрел тело и сделал свои выводы:
— Зачем его было пытать? Просто застрелили, а надругались уже после смерти. Для пущего устрашения, надо полагать.
На него тоже смотрели косо из-за недавней лжи относительно лорда Джевиджа.
— Ну и что мы ответим кехтанцам? — спросил Иниго у коменданта. — Они нам дали понять, что рассчитывать на помощь кавалерии не стоит. Кабы не милордова хитрость…
— Я уже все решил, — отрезал тот, закончив писать. — Никого мы выдавать не будем.
Он жестом подозвал сержанта Джермана — переговорщика от форта и приказал передать ответ.
Три предложения, нацарапанные карандашом на листочке из офицерского блокнота: «Благодарю за предупреждение, генерал, но мы не сдадимся. Примите заверения в моем совершеннейшем почтении. Ваш покорный слуга капитан Илльз Кармэлл Бласид, командующий эльлорским фортом Арменд».
— Погодите, капитан! Одну минутку. У меня есть маленькая просьба.
Вид у Джевиджа был такой, будто он замыслил какую-то чертовски опасную шутку. По крайней мере, его жена в отчаянии стянула с себя чепец и вгрызлась в ткань зубами.
— Что вам еще надобно, милорд? — раздраженно спросил комендант, косясь краем глаза на изо всех сил пытающуюся сдержаться миледи.
— Позвольте мне выйти первым, капитан.
Фэймрил Джевидж в это время трясла Моррана Кила, взяв за грудки и пытаясь шепотом что-то втолковать. Может быть, требуя
остановить супруга. Что именно она говорила, Бласид не слышал.
— Что?! Вы спятили?
— Я хочу только удостовериться в одной своей догадке, чтобы отпали последние сомнения, — попросил Джевидж. — Мне показалось, что в стане генерала Барсса находится одна весьма известная и небезопасная особа. Не думаю, что она откажется проявить себя.
— Какая еще особа?
— Мэтресса Махавир. Знакомо такое имя?
— И она тут?! — ошеломленно выдохнул комендант. — Вот дьявол!
Никто не любит колдунов, совсем никто. Даже те, кому эти колдуны служат. Пускай не всегда верой и редко когда правдой, но служат и помогают. Иногда очень своевременно. Но подлые ничтожные людишки не считают нужным даже «спасибо» сказать. Особенно это касается военных. Смазливый до омерзения кехтанский генерал искренне считал, что Джевидж от него никуда не денется. И сколько ни пыталась Даетжина донести до его сознания мысль о том, что бывший маршал слишком политик, чтобы поддаться на такую простецкую наживку, как самопожертвование, ее не желали услышать. Первая ответная записка несколько отрезвила кехтанца.
— Сучьи потроха! Они решили потянуть время?! — возмутился он и отправил осажденным труп гонца в качестве подтверждения серьезности своих намерений. — Пусть скажут четко и ясно — да или нет!
Через условленный промежуток времени из ворот форта вышли двое.
— Это еще что такое? — недоумевал Барсс.
— Это… Росс Джевидж и эльлорский сержант, — сказала Даетжина, отрывая взгляд от подзорной трубы. — В руке у него винтовка.
— Какого дьявола он вышел не один и с оружием?
— Наверное, потому, что он не собирается сдаваться, — хмыкнула магичка.
Она уже знала, что означает эта глумливая улыбочка на физиономии лорда канцлера. Примерно такая же цвела на его устах, когда речь заходила о Конклаве Рестрикторов.
— Ни черта подобного! — рявкнул Алтидин и подхлестнул коня, на котором сидел.
Упускать такую возможность подобраться к Джевиджу ближе мис Махавир не собиралась. Она — незваная и непрошеная — поскакала следом за генералом. Ветер свистел в волосах, так и норовил сорвать шляпку.
«Ты получишь Росса, а я — его мальчишку. Тебе — голова канцлера, мне — Дар его детеныша. Тебе — слава, мне — сила. Все по-честному!» — повторяла себе Даетжина, в кои-то веки собираясь честно исполнить свою часть сделки.
Вот он стоит, немного ссутулившись и стараясь не утруждать больную ногу. Борода полуседая, красные опухшие веки, глаза ввалились, губы серые, пальцы черные…
