Агата затаила дыхание, наблюдая за тем, как Стефан помогает Каллисе избавиться от веревок и сойти с костра.
– Долг, – прошептала она. – Вот что за долг был у нее перед ним.
– Но она совершенно не похожа на твою мать, Агги, – покачала головой Софи.
– Ванесса на твою тоже, – ответила Агата.
Обе девушки вновь погрузились в сказку, а сцена превратилась в ярко освещенный летним солнцем интерьер местной церкви, где перед алтарем стоял Стефан, а рядом с ним беременная Ванесса.
– Стефан женился на Ванессе, а Онору ее родители вскоре сосватали за уродливого сына местного мясника. Казалось, теперь Ванесса добилась всего, о чем мечтала. Любимый муж и ребенок, с помощью которого всегда можно удержать его, если вздумает взбрыкнуть. Девушка, которую когда-то любил Стефан, вышла замуж и исчезла из их жизни. Отличный, великолепный конец сказки! Во всяком случае, именно так казалось Ванессе, но она не учла одной вещи…
Церковь растаяла в воздухе, и теперь девушки оказались на Кладбищенском холме в глухую полночь. Здесь Стефан с мрачным лицом выкапывал две маленькие детские могилки. Рядом стояла Ванесса и плакала, глядя на мужа.
– Стефан недаром боялся, что любовное заклинание может ударить по их детям. Оно и ударило. Ванесса родила двойню, двух мальчиков. И оба они родились мертвыми.
Сцена вновь изменилась, и Софи с Агатой оказались там же, где начиналась вся эта история, – в маленьком родном домике Софи. Здесь сидела повзрослевшая, постаревшая Ванесса и все так же смотрела в окошко кухни на Стефана, идущего в плаще с низко опущенным на лицо капюшоном по освещенной багровым закатом улочке. Потом приоткрылась дверь, и Онора впустила его к себе в дом.
– На протяжении нескольких лет Ванесса надеялась все же родить нормального, живого ребенка от Стефана, но ее надеждам не суждено было сбыться. А там и Онора поняла, что Стефан в свое время был прав и Ванесса женила его на себе обманом. Ну а поскольку Онора не была счастлива со своим мужем, а Стефан со своей женой, они вновь стали встречаться. Тайком, разумеется.
Сцена потемнела, и теперь девушки перенеслись в дом Агаты на Кладбищенском холме, где Ванесса, кипя от гнева, разговаривала с Каллисой.
– Ванесса побывала у всех врачей в Гавальдоне, и все они пришли к выводу, что иметь детей она больше не сможет. Вне себя от ярости, Ванесса бросилась к Каллисе и стала требовать у нее нового зелья, такого, чтобы помогло ей выносить и родить ребенка. Без ребенка, который свяжет их, Стефан никогда не поверит, что их брак был заключен по любви. Каллиса отказала Ванессе, сказав, что навсегда покончила с колдовством и теперь живет так, как приказали ей Старейшины.
Но Ванесса продолжала угрожать, говоря, что пойдет к Старейшинам и заявит, что Каллиса наложила на нее проклятие бесплодия. И что на других жителей городка она тоже накладывала свои проклятия. И что это она, Каллиса, виновата в том, что каждые четыре года из городка похищают детей… Каллиса понимала, что Ванессу не остановить. Оставалось лишь одно – помочь ей.
Сцена как бы прокрутилась вперед, и теперь Ванесса уже вдыхала черный дым, поднимающийся от деревянного горшка со снадобьями.
– Каллиса честно предупредила Ванессу, что при магическом зачатии в душе будущего ребенка не соединятся души обоих его родителей, как это обычно происходит. Дело в том, что магия уступает в силе настоящей любви, и потому любые попытки объединить две души в одном ребенке с помощью волшебства лишь сильнее разведут эти души друг от друга, – сказал голос Садера. – Но, как и прежде, Ванесса ничего не желала слушать и думала только о том, как ей родить ребенка от Стефана. И вскоре она обнаружила, что беременна. Врачи назвали это чудом, а Ванесса обещала Стефану, что у них родится мальчик, такой же красивый, как его отец. Стефан решил дать жене еще один шанс, потому как в душе он понимал, что это не дело – тайком встречаться с Онорой, ведь они оба поклялись перед алтарем хранить верность совсем другим людям. Для него, кстати говоря, уже не имело особого значения то, как поступила с ним Ванесса в прошлом, они давно были одной семьей – он мужем, Ванесса женой – и Стефан знал, что если у них появится ребенок, он будет всем сердцем любить и сына, и его мать. Он даже имя сыну заранее выбрал – Филип, так звали отца Стефана, – сказал голос Садера.
– И вот настала ночь, в которую Ванесса родила Стефану ребенка. Родила благодаря колдовской помощи Каллисы. Только родившийся ребенок оказался не мальчиком, а девочкой – прелестной и действительно очень похожей на Стефана. А затем… А затем Ванесса родила еще одного ребенка, и тоже девочку. Близнецы были совершенно не похожи друг на друга – вторая девочка получилась копией матери. На самом деле ничего удивительного в этом нет. Как и предсказывала Каллиса, души родителей не могут соединиться в душе рожденного с помощью магии ребенка, и потому Ванесса и Стефан передали часть своей души одной из девочек-близнецов. Если можно так сказать, каждый из них произвел на свет собственного ребенка.
Ванесса ахнула, увидев, как помогавшая ей при родах Каллиса поднимает на руках девочку с черными, как вороново крыло, волосиками, большими выпученными глазками и очень некрасивым личиком. Взглянув на дочь, Ванесса с омерзением поморщилась и повернулась к ведьме спиной.
– Так, глядя в стену, Ванесса приказала Каллисе отнести черноволосую девочку в лес и бросить ее там умирать. Она не хотела, чтобы Стефан видел эту уродину в своем доме, рядом со своей прелестной золотоволосой дочкой. Ванесса не раздумывая отказалась от своей дочери, которая в будущем могла стать причиной новых раздоров между ней и мужем, – сказал голос Садера. – А Каллиса с первого взгляда влюбилась в девочку, от которой отказалась Ванесса. Она взяла ее себе и назвала Агатой, что означает Душа Добра. После долгих лет одиночества Каллиса нашла наконец в этой девочке свою настоящую любовь.
На появившейся перед девушками сцене Каллиса с нежностью разглядывала большие, выпученные как у насекомого глаза девочки. Потом Каллиса посмотрела на себя в зеркало – и внезапно начали меняться, увеличиваться ее собственные глаза.
Чтобы никто не задавал вопросов о том, кто мать этого ребенка, Каллиса постепенно, понемногу трансформировала свою внешность. Она умела это делать, ведь она же была, в конце концов, профессором науки уродства! Вскоре они с Агатой стали похожи как две капли воды. Старейшины какое-то время задавали Каллисе вопросы, спрашивали об отце ребенка, но она не отвечала, и со временем Старейшины от нее отстали. После этого жители городка просто стали сторониться дочери Каллисы, как всегда сторонились ее самой.
В окна старого дома светили яркие лучи утреннего солнца. Черноволосая, бледнолицая, тощая Каллиса читала сказку своей черноволосой, бледнолицей, тощей дочери.
– Из года в год в Гавальдоне появлялись новые сборники сказок, в которых Добро непременно одерживало победу над Злом, и Каллиса все чаще задавалась вопросом: а не ошиблась ли она? Быть может, Директор школы вовсе и не был злым? Она даже спрашивала себя: а не напрасно ли она отказалась надеть его кольцо? Время шло, и Каллиса захотела, чтобы ее дочь забрали в школу Добра и Зла, чтобы Агата смогла наполнить свою дальнейшую жизнь волшебством, приключениями и любовью, вместо того чтобы тянуть нудное, одинокое существование в Гавальдоне.
