Как только крошечные пальчики малышки коснулись шара, из него раздалась музыка. Изабо и Изолт разобрали в мелодии слова — слова приветствия и соединения.
— Нет! — закричал Лахлан. — Нет!
Майя направилась через сад к ним, а малышка вращала огромный шар на кончиках пальцев, точно жонглер мяч.
— Говорят, что Лодестар отзывается на руку любого Мак-Кьюинна, — злорадно сказала Майя. — Теперь он у нас, и, как говорят, кто владеет Лодестаром, тот владеет и страной...
— Так говорят, — угрюмо ответил Лахлан. Майя поднялась по лестнице и встала, часть ее лица исказила улыбка. К огорчению Изабо, она заметила полную фигуру Латифы, скрывающуюся в тени сада, и поняла, что это старая кухарка провела Майю через лабиринт.
— Так что, в конце концов, ты проиграл, Лахлан Мак-Кьюинн, а я выиграла. Видишь ли, моя дочь очень сильна. Она была зачата на вершине прохождения кометы при помощи Заклинания Зачатия и должна была родиться в самый могущественный час...
— Не забывай о том, что Лазарь заставил тебя родить раньше срока, — напомнила Изабо, — так что Бронвин родилась в день осеннего равноденствия, а не в Самайн.
Лахлан и Майя не обратили на ее слова никакого внимания, схлестнувшись взглядами.
— Неважно, насколько она могущественна, Майя, — сказал взбешенный Лахлан, — она всего лишь ребенок. — Он протянул руку и воззвал к Лодестару, призвав на помощь всю свою волю и желание. Белый шар поднялся из руки девочки и поплыл к нему над прудом. Малышка разочарованно захныкала и снова подняла ручонку. Лодестар замер в воздухе, точно не в силах решить, на чей зов ответить, и это очень напомнило Изабо ее суд в Кариле, когда маленький лорд заставил Лазаря выбирать между ней и ее законной хозяйкой, Главной Искательницей Глинельдой.
Шар колебался всего лишь миг, потом приземлился в руку Лахлана. Его кулак торжествующе сомкнулся.
— Видишь, я более могуществен, и Лодестар выбирает меня. Готовься к смерти, Колдунья!
Его рука крепко сжимала Лодестар, и он не мог стрелять из Лука, поэтому выхватил палаш и направился к ним.
Майя в страхе огляделась, потом ее взгляд устремился к пруду. Вода все еще искрилась светом, но в центре уже кружилась воронка — вода начала уходить. Банри швырнула Бронвин в пруд и нырнула прямо в кружащуюся глубину.
— Нет! — закричала Изабо и бросилась вслед за ними.
Вода озарялась серебристым светом, и она увидела, как ноги Майи исчезли в пенной круговерти. Бронвин проворно плыла за ней, как головастик, вытянув руку, чтобы ухватиться за ее волосы.
Изабо погружалась все глубже и глубже в искрящуюся и пенящуюся воду. Ее глаза были широко открыты, но все, что она видела, это лишь серебристые отблески, как будто из глубин озера бил яркий свет. Она рванулась вперед и увидела ноги Майи, опоясанные кольцом плавников. Та плыла прямо к сердцу ключа. Бронвин, позвала Изабо, и малышка оглянулась на нее. Ее глаза странно сияли, тельце блестело чешуей, вокруг рук и ног развевались оборки платьица, а из спинки торчал длинный зазубренный плавник. Потом малышка снова гибко развернулась и поплыла вслед за матерью.
Изабо отчаянно ухватилась за крохотную ножку, и девочка, извиваясь, оказалась у нее в руках. Развернувшись в обратную сторону, девушка устремилась на поверхность, чувствуя, как горят ее легкие. Казалось, они плыли бесконечно, и все огни начали гаснуть. Наконец, с малышкой в руках, она выбралась на воздух, кашляя и хватая ртом воздух.
Лахлан шагнул в пруд, вода доходила ему до колен. Он схватил Изабо и помог ей выбраться на берег.
— Зачем ты это сделала? — рявкнул он.
— Спасти... Бронвин... не дать ей... утонуть, — выдохнула Изабо, развернувшись так, чтобы он не мог дотянуться до малышки.
Он неприятно рассмеялся.
— Судя по виду этих чешуи и плавников, этого можно было не бояться.
Насквозь промокшая и дрожащая от холода, Изабо, ошеломленная услышанным, поняла, что он был совершенно прав. Бронвин плавала как рыба и в воде казалась вполне счастливой. Майя исчезла, затерявшись где-то в каналах под садом. Изабо не сомневалась, что она сумеет попасть в какую-нибудь из двух больших рек, текущих по обе стороны от города. Бронвин могла бы бежать вместе с матерью и, возможно, была бы с ней в большей безопасности, чем с мстительным дядей, который будет рассматривать ее как потенциальную угрозу своей власти и власти своих наследников. Со слезами на глазах она поняла, что ее импульсивность снова заставила ее поступить не подумав.
Внезапно Лахлан оглушительно закричал.
— Посмотрите на меня! — кричал он. — Взгляните на мои ноги!
Они ошеломленно уставились на него, ибо там, где только что были черные чешуйчатые когти Лахлана, находились две очень белые и стройные человеческие ноги. Он поднял одну, потом другую, и его смуглое лицо засияло неудержимой улыбкой. Он запрокинул голову и запел, и его голос, в звонкой песне радости и триумфа, разлился по саду. Лодестар крошечной луной сиял у него на ладони, и птицы, хлопая крыльями, поднялись с деревьев и кустов, заливаясь изумленными трелями.
— Когда Магниссон, наконец, сожмет Гладриэль в своих объятьях, все исцелится или погибнет, спасется или сдастся... — воскликнула Изабо, с надеждой глядя на свою руку. Острое и горькое разочарование пронзило ее, ибо в ярком свете луны она ясно увидела, что на ее руке, как и прежде, не хватало двух пальцев, но ей понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, что ее уцелевшие пальцы стали столь же прямыми и гладкими, как были всегда. Несмотря на это, она почувствовала, сжимая и разжимая изувеченный кулак, как горькие слезы жгут ее горло и катятся по щекам, и склонилась к Бронвин, скрывая свои чувства от остальных. В темных волосах малышки она увидела серебристую прядь, поблескивающую в лунном свете.
— Свершилось! — воскликнул Лахлан с безмерным удовлетворением. — Я спас Наследие. Теперь, когда я владею Лодестаром, я буду владеть всей страной!
НОВАЯ НИТЬ НАТЯНУТА
ВЫРАСТИТЬ ДИТЯ
Изабо сидела у дотлевающих углей очага, ногой качая колыбель. В ее комнатушке было холодно, но она не делала попыток раздуть огонь. Она устала, замерзла и пала духом. Прошло девять месяцев с тех пор, как она пустилась навстречу своим приключениям, исполненная таких огромных надежд. Столько всего произошло. Столько изменилось. Если бы она не рассталась с Мегэн на склоне Драконьего Когтя, как изменилась бы ее судьба? Возможно, ее душа и тело остались бы целыми и невредимыми, вера непоколебимой, а будущее — ясным. Возможно, это она завоевала бы любовь Мак-Кьюинна и теперь была бы Банри Эйлианана. Она могла бы стать той, кому Ишбель Крылатая передала свои секреты.
Вместо этого у нее не было ни своего места, ни своего будущего. Мегэн называла Лахлана и ее сестру единственной надеждой страны, а кем была она? Девочкой на побегушках у Изолт и нянькой маленькой Бронвин? Слезы потекли по ее щекам, и она прижала малышку к плечу.
