– Что? – удивился Стивен. – Ничего себе. О нём я вообще давно ничего не слышал, а пока слухи ещё ходили, они были нехорошие. Как у него дела?
– Кажется, он обрадовался, когда я позвонил, и пригласил меня заехать, когда я сказал, что собираюсь пересечь США на машине. Он теперь директор фабрики картофельных чипсов в Оклахоме – наверное, это последнее, что уцелело от его концерна. Он снова женился, у него ребёнок, и с виду он счастлив и доволен. Носит только джинсы и свитера, можете себе это представить?
– Джон Каун? Не верю ни одному вашему слову.
– Я сам его едва узнал.
– А откуда у вас номер его телефона?
– Одно из издательств, с которыми я вёл переговоры, раньше принадлежало Каип Enterprise. Как-то там зашла об этом речь, и я упомянул, что был знаком с Джоном Кауном, а когда спросил, не знает ли кто, что с ним стало теперь, мне дали его телефон. Скорее всего, этот номер есть в обыкновенном телефонном справочнике, – Эйзенхардт пожал плечами. – Кажется, дела у него действительно идут хорошо. Хотя он теперь самый обыкновенный человек.
– Видимо, надо стать обыкновенным человеком, чтобы дела у тебя пошли хорошо, – задумчиво сказал Стивен. – Когда я думаю об этом… Ведь я когда-то сам хотел стать таким, как он. Таким, каким он был тогда – могущественным, богатым и важным. Одним из великих мира сего. Вначале, до того, как я нашёл камеру, я вообще стремился доказать себе, что я умнее и быстрее, чем он. Вопреки всему его могуществу. Безумие, правда?
– Ну, не знаю, – сказал Эйзенхардт и огляделся. – Немножко честолюбия в жизни не повредило бы, вы не находите?
– Вас удивляет то, чем я здесь занят?
– Откровенно говоря, да. Когда я встретил вас впервые, вы были этаким вундеркиндом, многообещающим юношей с такой суммой на счету, какой у меня не было за всю мою жизнь. А теперь вы держите мотель в глуши. Не совсем то, что можно было бы назвать успешной карьерой.
Стивен Фокс улыбнулся, достал из выдвижного ящика полотенце и принялся протирать стаканы.
– О, моя фирма как существовала, так и существует. Виртуально, как всегда. На следующей неделе мне придётся снова слетать на Восточное побережье, чтобы встретиться с несколькими клиентами, но в целом я действую через интернет, а при этом не играет роли, где я живу. Этим мотелем я занимаюсь лишь временно, несколько месяцев. Он принадлежит одному нашему другу, который перенёс тяжёлую операцию, и ему нужно время, чтобы встать на ноги, – он пожал плечами. – Так получилось. Я всё больше прихожу к тому, что жизнь нужно принимать такой, какая она есть. Оказалось, таким образом можно пережить фантастические вещи.
– Ну, почему бы и нет, – Эйзенхардт положил руку на стойку. – А я, признаться честно, вначале было подумал, что у вас здесь что-то вроде штаба видео-секты.
Стивен тонко улыбнулся.
– Штаба секты не существует. Это было бы слишком опасно – хотите верьте, хотите нет, но церковь по-прежнему ведёт охоту на видео.
Внезапно в зале ресторана возникло беспокойство. Задвигались стулья, люди вставали, поднимали свои дорожные сумки и теснились в дверях. Пришёл автобус Greyhound. Было видно, как из него выходят пассажиры и дожидаются своего багажа, который водитель доставал из открытого бокового багажника.
Стивен воспользовался случаем, быстро собрал со столов грязную посуду и стаканы, вытер столы, сунул меню в подставки и постелил свежие скатерти-салфетки. Эту работу, как отметил Эйзенхардт, он проделывал с воодушевлением. Когда автобус поехал дальше, а в ресторан вошли новые посетители, столы выглядели приглашающе свежими, а Стивен стоял, готовый принимать заказы.
Юдифь снова показалась из кухни, чтобы узнать, нужна ли им горячая еда.
– Нет, только напитки, – сказал ей Стивен. – Иди сюда, посиди с нами. – Обернувшись к Эйзенхардту, он пояснил: – Большинство здесь делает пересадку на автобус в Лос-Анджелес, который придёт через двадцать минут.
– А тот чего? – спросила Юдифь, снимая свой передник и кивая в сторону тоненького юноши-блондина, который так и остался стоять на солнцепёке автобусной остановки с тяжёлой сумкой через плечо и большим вещмешком для одежды. – Боится войти?
– А что вы скажете про статью? – обратился Эйзенхардт к Стивену с вопросом, уже давно его занимавшим.
– Про какую статью? – спросил тот, готовя заказанные напитки.
– Статью Ури Либермана про это видео? Разве вы не знаете?
– Должен признаться, нет. Либерман – это тот израильский журналист, с которым вы имели дело? Который наслал вертолёты на монастырь?
– Да. В последние годы он стал своего рода экспертом этого движения «Иисус на видео». Довольно долгое время он был постоянным гостем на каком-то ток-шоу. А полгода назад опубликовал большую статью о том, что стоит за этим видео. Эта статья вышла практически всюду в Европе. У нас в Германии она была в Stern.
– Должен признаться, это прошло мимо меня. И что же пишет эксперт?
Эйзенхардт набрал в грудь побольше воздуха. Неприятное это дело – отнимать у человека иллюзии, на которых построена вся его жизнь.
– Он раскопал целую труппу актёров-любителей, которые примерно за год до того, как профессор Уилфорд-Смит начал в Бет-Хамеше раскопки, получили заказ от неизвестного продюсера на видеосъёмки в Израиле, – мрачно объяснял он. – Все участники дали подписку о неразглашении, а важнейшим условием было то, что актёры должны были выучить арамейский язык.
– Арамейский? – удивился Стивен и сказал Юдифи: – Кран для колы что-то опять барахлит.
– Техник придёт завтра. По крайней мере, обещал.
– Арамейский, – подтвердил Эйзенхардт. Да слушают ли они его вообще? – Язык, на котором говорил Иисус.
– Да, это ясно. А что за видео?
– Ваше видео.
Он наконец поднял голову:
– Что?
– То самое видео, которое вы распространяете по всему свету. То видео, которое мы смотрели у профессора Уилфорда-Смита. – Писатель подался вперёд, чтобы не приходилось говорить слишком громко, поскольку некоторые посетители уже поглядывали в их сторону. – Неужели вы не понимаете? Это всё было инсценировано с самого начала. Все эти приключенческие поиски, все так называемые эксперты – и я в том числе, – которые были привлечены только для того, чтобы сделать всю эту историю правдоподобной. Ну признайтесь, разве трудно перед началом раскопок поместить в нужное место скелет с переломом ноги, залеченным современными средствами. Или сочинить инструкцию по пользованию видеокамерой, которая ещё только появится на рынке, напечатать её в единственном экземпляре и положить рядом с покойником. Можно сфабриковать и радиоуглеродный анализ – просто подкупить того, кто будет его проводить. Правда, вы своим вмешательством тогда сильно подпортили весь план, но, как впоследствии оказалось, только лили воду на их мельницу, и это пошло на пользу дела. Но, по сути, всё – сплошной обман и фальсификация, и Либерман это убедительно доказывает.
