могли себе позволить разменивать ярды на людей, то Фаррел такой роскоши был лишён.
Он вертелся точно уж на сковородке, маневрируя мизерными резервами и едва ли не в ручном режиме направляя пулеметный и миномётный расчеты.
Каждый солдат и каждый офицер знали, что отступать нельзя и следует победить. Не умереть, а именно победить, потому как рейнджеров в Эйри было отнюдь не так много, как хотелось бы, а значит, победа ценой всего — неприемлема.
И они заставили старшего паладина гордиться собой. Экономно опустошая жезлы, применяя дым, алхимию и не тратя попусту личную магическую энергию, его парни, его дикие коты, его хвала и гордость, одолевали врага!
Когда атакующие повели в бой последнюю роту, Фаррел едва не заорал от восторга, понимая, что они победили. Он уже собрался поздравить своих людей с удачным завершением операции, как вдруг что-то громыхнуло, земля под ногами завертелась, и всё накрыла тьма…
* * *
Пробуждение нельзя было назвать приятным. Паладин открыл один глаз, затем другой, после — зажмурился и вновь открыл глаза. Увы, но видение не желало исчезать — прямо над ним сидел высший паладин Риманн. Старик почёсывал обожженную щеку и с весельем во взгляде наблюдал за ним.
— Просветлённый, — капитан попытался встать, но ноги подвели.
— Лежи, лежи, после заклинания паралича нужно до двух часов, чтоб прийти в чувства.
— Прошу прощения.
— За что? Вы изумительно сражались. Услада для глаз старика.
— Мы победили?
— Конечно. И превозмогли пять сотен. Тысячник Элга сей момент места себе не находит, готов сквозь землю провалиться от стыда. Перемолоть его лучших бойцов, потеряв всего лишь тридцать четыре человека убитыми. Он считал сие невозможным и, вот, убедился в обратном.
Приятное тепло разлилось по груди.
«Значит, справились».
— Благодарю, просветленный.
Вот только…
— Зачем же нужно было высовываться из укрытия, молодой человек?
Щеки Фаррела обожгло жаром. Он был уверен, что те сейчас красные точно помидоры.
— Я…
— Увлёкся, — по-отечески улыбнулся Риманн. — Понимаю, дело молодое, кровь — горячая…
Улыбка медленно сошла с его лица, и могучий чародей присел рядом с паладином, склонившись над ним.
— Вот только на поле боя эта кровь расплескалась бы по сторонам, разведрота лишилась бы командира, а вся армия Эйри — одного из лучших ищеек. Понимаешь?
— Да, просветлённый, — едва не плача от досады, ответил Фаррел, — такое больше не повторится.
— Я знаю. Мы именно для того и проводим учения с воинами союзных королевств и герцогств. Не только чтобы научить их. Не только для того, чтобы показать — не след злить Эйри. Нет. Ещё и для вас, таких молодых, таких горячих, таких глупых детей.
Он вновь улыбнулся.
— Вы — будущее Эйри. Поляжете на поле боя — и победа наша обернётся поражением, ибо страна — это люди. Запомни, светлый.
— Да, просветлённый.
— Вот и славно. А теперь — лежи и отдыхай, мы поговорим ещё, но чуть позже, когда станем разбирать ошибки.
Сказав это, он поднялся и покинул Фаррела, а тот, приходя в себя, лежал и думал о будущем. О грядущей войне. Действительно ли она неизбежна? Осмелятся ли южане напасть? Переживут ли они все лихолетье?
Очень хотелось рассмеяться и сказать что-нибудь вроде: «мы — Эйри, сильнейшие воины мира», но увы… капитан давно не верил в красивые сказки. Он знал, что враг превосходит Эйри числом десять к одному, если не больше. Что все прочие осколочные королевства вместе со всеми вассалами едва сравняются с многочисленными южанами по количеству людей. И он сильно сомневался, что махансапцы слабы.
И всё это не настраивало на веселый лад.
Особенно — собственная глупость.
Руки начали слушаться, и старший паладин достал сигареты со спичками, затем — закурил. Глубоко затянувшись и глядя в небо, он прошептал:
— Интересно, как там поживает беглец? Спорю, ему куда лучше, чем мне сейчас.
* * *
— Никогда больше не буду пить.
— Ты говорил уж это, смертный, много раз.
— Никогда не буду пить, уверен.
— Пи-и-и!
— Вот точно ни капли больше не выпью в грёбаном Дамхейне, клянусь!
— Мы верим, господин.
Я выдохнул и оглянулся. Отсюда, конечно же, не разглядеть преследователей, но они, аки легендарный суслик, были. Вот уже три дня мы пытались уйти от погони, всё дальше и дальше забираясь в Восточную Пустошь.
Оказалось, что это премерзотнейшее местечко может быть ещё гаже: ни источников воды, ни запасов еды, ни толковой растопки. Лишь голая степь, покрытая невысокой серенькой травкой, да стаи демонических тварей, расплодившихся тут в каких-то нездоровых количествах.
Утешало лишь то, что они нечасто пытались пробовать нас на зуб, иначе вообще была бы грустняшка. Впрочем, и без этого особых поводов для радости найти не получалось.
Сперва нас технично отрезали от возможности свалить на оперативный простор и затеряться в бесконечных лесах восточных графств, а теперь оттесняли к границе Ночной земли, куда соваться не хотелось от слова «совсем».
Уж не знаю что именно происходит там, но испуг Ананды с Сюин, когда мы проезжали рядом, выглядел вполне достоверным для того, чтобы не связываться с этим паскудным местечком. И всё же…
Я вновь бросил короткий взгляд назад, после чего потрепал по холке взмокшую лошадь, и прошептал:
— Кажется, иного варианта нет.
Сомневаюсь, что после устроенной шумихи китаянка ограничится лишь тем, что заберет Душу Леса. Скорее всего, мы втроём пойдем психованной людоедке на завтрак, обед и ужин. И почему, спрашивается, я решил, что ей можно верить?
Потому, что идиот тупорылый? Возможно.
Ну да, ну да, почему же ещё. Тупорылый идиот, не умеющий пить, не умеющий читать людей, каким-то образом засветивший редчайшую драгоценность и попавший в адский замес, из которого теперь непонятно как выбираться. И ладно б сам оказался на дне выгребной ямы, так ещё и детишек с собой прихватил.
Илэр с Морвин, отчего-то вбившие себе в голову мысль о том, что за мной нужно обязательно следовать, напрочь отказывались разделиться. Не думаю, что они интересовали преследователей из Города Бомжей, а значит, я вполне мог бы увести погоню за собой, спася близнецов.
Но, увы, те наотрез отказались уходить, что вообще не вязалось у меня с образом мышления двух малолетних урок. И, вроде, никакой анимешной нарутотерапии я не проводил. С чего так привязались, спрашивается?
Лошадь жалобно заржала и оступилась, едва не сбросив меня на землю.
— Тише, тише, — я вновь похлопал ее по холке.
— Привал нужен, — подал голос Илэр, — отдых дать животинам. Загоним.
Я вздохнул. Хочется или нет, но — да — без отдыха не обойтись. Если хотя бы одна из коняшек
