замешательстве посмотрела на Твитча, он закатил глаза, разочарованно выдохнув:
— Трахни меня, Итан. Просто скажи это уже!
Итан сказал это.
— Тебя депортируют, Твитч.
Прошу прощения?
Выражение лица Твитча говорило о том, что он был так же потрясен этой новостью, как и я.
— Что? — недоверчиво произнесла я.
Итан откинулся на спинку стула.
— Боюсь, Австралию, к сожалению, очень тошнит от дерьма, которое, похоже, следует за Антонио Фалько.
Лицо Твитча изменилось, осунулось, как будто он только что что-то понял.
— Вот почему ты здесь. — Он издал невеселый смешок. — Ты мой сопровождающий.
Итан не стал утруждать себя подбором слов.
— Верно.
От жестокой ухмылки Твитча у меня заболел живот.
— Они думают, что я уйду тихо, потому что ты здесь? Ну, бл*дь, они думали неправильно. — Он встал так быстро, так яростно, что у меня вырвался короткий вздох. Приложив руку к груди, я заглянула в его дикие глаза. — Это дерьмо собачье. — Он прошелся по комнате, затем стиснул зубы и прорычал: — Если они хотят войны, они, твою мать, ее получат, Блэк. Попомни мои слова. — Его улыбка стала лукавой. — Думают, они могут разлучить меня с моей женщиной. К черту это. Я скорее устрою ад в этом захолустном городишке, чем позволю кому-нибудь забрать меня из моей семьи.
Это был мой муж. Это был тот, кем он был, и я хотела его всего целиком.
Хорошего. Плохого. Психа.
Твитч был человеком благих намерений, сшитым воедино колючей проволокой и подпитываемым неприкрытой яростью. И со временем я поняла, что не хочу, чтобы он менялся, потому что сломанные его части были теми частями, которыми я дорожила всем сердцем.
Решение было принято.
— Сядь, — сказала я.
Его глаза в замешательстве уставились на меня.
— Сядь, — повторила я непреклонно.
Он долго смотрел на меня, прежде чем медленно сесть рядом со мной, и когда я заговорила, то говорила осторожно, надеясь, что он поймет, к чему я клоню.
— В первый раз, когда ты оставил меня, мне казалось, что в моем сердце каждый божий день идет дождь. И облака закрыли солнце. Долгое время я не видела ничего, кроме серого цвета. — Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. — Я не хочу, чтобы это повторилось снова. Я никогда не смирюсь с разлукой с тобой. Куда бы ты ни пошел, я последую за тобой. — Я посмотрела на его руки и вложила свою маленькую в его. — Мы принадлежим друг другу.
Когда он, наконец, обрел голос, он спросил:
— О чем ты говоришь, детка?
— Я говорю… — мой неуверенный взгляд встретился с его, — … что, возможно, пришло время для перемен. — Мой печальный взгляд скользнул к маленькому монстру, машинально играющему в углу без удовольствия или счастья. — Может быть, это скрытое благословение. Может быть, этот шаг пойдет на пользу всем нам.
Он посмотрел на меня так, как будто я сошла с ума.
— Ты серьезно?
— Как сердечный приступ, — пробормотала я, коротко кивнув.
— ЭйДжей ходит в отличную школу, — возразил он.
— Мы найдем для него другую отличную школу в Штатах.
— У него здесь есть друзья, детка.
— У него появятся новые друзья.
Он выглядел озадаченным.
— У тебя здесь своя жизнь.
Я покачала головой.
— Это не та жизнь, которую стоит проживать без тебя.
И я именно это имела в виду.
За все время, что я его знала, я никогда не видела, чтобы лицо Антонио Фалько смягчилось так, как сейчас.
— Детка, — нежно произнес он, и когда притянул меня к себе, то обхватил мою щеку и поцеловал, как будто я была самой драгоценной вещью в мире. Именно тогда я поняла, что это решение было самым простым в моей жизни.
Жизнь без Твитча была пыткой, которой я не хотела подвергать себя.
Итан дал нам время, и когда мы снова повернулись к нему, его глаза улыбались Твитчу и он, довольно озадаченный, пробормотал:
— Оно того стоило.
— Итак, — спросил Твитч, — как это работает?
— Сколько времени у нас есть? — добавила я.
Итан усмехнулся.
— Они хотят, чтобы Твитч вылетел следующим рейсом. — Увидев явное недоверие на наших лицах, он быстро добавил: — Но я могу над этим поработать. Я бы с уверенностью сказал, что у вас есть пять или шесть дней. Максимум неделя.
— Неделя? — повторила я.
Было ли этого времени достаточно, чтобы собрать всю нашу жизнь?
Думаю нет, но не похоже, что у нас был выбор.
— Послушай, — сказал Твитч, взяв меня за руку, заботливо проводя большим пальцем по моей. — Как насчет того, чтобы я полетел один, а когда все будет улажено, ты притащишь свою задницу с моим мальчиком?
Вау.
Его голос звучал так, словно он ненавидел эту идею, как будто ему было трудно даже произнести это вслух.
К счастью для него, мне тоже была ненавистна эта идея.
С ума сойти, сколько любви ты можешь питать к другому человеку. Она просто струилась по моим венам. Давала мне жизнь.
— Мы полетим вместе, — мягко произнесла я, прежде чем повернуться к Итану. —Неделя — это здорово. Мы заставим это сработать. Спасибо, Итан.
Итан встал.
— Отлично. Мне нужно сделать один телефонный звонок. Прошу прощения.
Как только он ушел, пальцы Твитча обхватили мое запястье, а затем потянули его, и когда я встретила его мягкий карий взгляд, он пробормотал:
— Ты не должна этого делать.
Мой ответ был резким.
— Я знаю.
Его брови поползли вверх.
— Это твое отношение что-то новенькое. — Его губы сжались. — Не знаю, нравится мне это или нет, Лекс. — Я не смогла сдержать улыбку, которая растянула мои губы. И когда он посмотрел на меня, я имею в виду действительно посмотрел на меня, его брови слегка нахмурились. — Мы действительно это делаем?
Я задумчиво склонила голову набок.
— Да, — тихо сказала я. — Делаем.
— Ты уверена?
У меня было такое чувство, что он не собирался спрашивать снова. Это было время высказаться, если у меня есть какие-либо опасения. И чем больше я думала об этом, тем больше не могла придумать ничего, что бы я предпочла, чем сделать наши первые шаги как семья. Чтобы расти. Чтобы восстановить то, что
