class="p1">Трещины расходятся по льду с хрустом. Эрик хватает меня за плечи и оттаскивает к границе защитного круга, опасаясь отката. Я с радостью смотрю, как постепенно начинают откалываться куски и…
Яркая вспышка, и лед вдруг обращается в воду и заполняет бассейн по щиколотку, а алтарный камень стоит цилехонек, ни одной трещинки на нем не появилось, ни одной царапинки. Я обессиленно роняю каменный обломок и приваливаюсь к Эрику плечом.
— Твоя дочь такая же дура, как ты сама, — слышится голос Императора.
Я поднимаю голову и вижу, что и мама, и Мариус распяты на полу ритуального зала, спелёнатые магией по рукам и ногам. Но уложены ровно на те места, которые им положено занимать. У мамы из глаз к вискам стекают слезы, Мариус, кажется без сознания, его волосы слева обожжены и, кажется, щека тоже.
Я обессиленно опускаюсь на парапет бассейна. Эрик присаживается рядом, прижимает меня к себе боком, целует в висок. Я так и не сумела его спасти.
— Убери щит, дура! — орет дурниной Трюггви, ломясь в защитный круг. — Ты все равно ничего не сможешь сделать!
— Я могу держать щит! — рычу, не желая признавать своего проигрыша. — Время пройдет, а ритуал не будет завершен! — сама себе не верю. Ритуал не был прерван, поток Источника все так же медленно, но верно притягивается сюда, кто знает, как быстро его связь с Защитой будет оборвана?
— Тебе не хватит сил, они уже на исходе! И твой дружок тут тоже не помощник, заклинание льда опустошает резервы!
Молчу упрямо, не желая сдаваться. Мы просто в осаде, нам бы ночь продержаться и…
— Это бессмысленно, подходящее время продержится еще практически сутки, да и после будет все еще приемлемое, — ответ Астридсона действует на меня куда сильнее, но я все равно не двигаюсь с места.
— Что будем делать? — спрашивает Эрик, а у меня нет ответа.
— Нужно подумать, — бурчу рассеянно.
— Если мы сдадимся, ты хотя бы выживешь, — бормочет он, беря меня за руку.
— Я хочу жить свободной.
— Но ты хотя бы выживешь.
— А тебя уж точно убьют — положат на этот алтарь! — злюсь на него.
— Я не против лечь на него сам, если это поможет спасти тебя.
— А тот факт, что тем самым мы развяжем войну, тебя не смущает?! — шиплю рассерженно.
— Может, мы сможем отбиться?
— От коллективной атаки всех Объединенных миров?!
Он замолкает и отводит взгляд. Но что делать, я все равно не знаю.
Мы просто сидим на холодных камнях парапета, ноги в ледяной воде, и я уже начинаю шмыгать носом — так обессилила, что даже усиленное магией тело не справляется с простудой.
— Хватит, дочь, мне надоело ждать, — строгий голос Императора врывается в мои мысли.
— Вспомнил, что я твоя дочь? Как-то раньше ты об этом не собирался упоминать! — меня это почти смешит.
— Чего ты хочешь?
Я смотрю на его лицо и улыбаюсь — вижу, что все же сражение и ожидание не прошло для него даром. Он главный жрец на этом ритуале, очень мощном и очень сложном, а я его задерживаю. Кто из нас первым сдастся? Посмотрим.
— Как получилось, что я — твоя дочь, у тебя же, вроде бы, есть своя императрица? Почему не она мать твоих детей?
Он морщится, словно я наступила на его любимую мозоль, но все же отвечает, пытаясь установить со мной какой-то контакт:
— Моя жена сильная магичка, но она состоит со мной в слишком близком родстве. Это был политический брак, и никто не думал о его последствиях. Однако, в результате оказалось, что зачатые нами вместе дети не имеют магии. Поэтому я выбрал другую мать для своих детей. Беалит является наследницей очень мощного и древнего магического рода, который, однако, по этой линии не является родственным императору. Поэтому я ее и выбрал. Она родила мне наследника, но я хотел еще детей. Однако, когда родилась ты, стало понятно, что ее рабская кровь возобладала, и без хозяина ты умрешь, поэтому мне пришлось…
— Вранье! — прерываю я его душещипательный рассказ. — Я знаю, как делают детей рабами, как с помощью амулетов мешают развиваться внутреннему источнику, а потом выдают это за наследственную болезнь.
— Кто рассказал тебе? — рычит Император.
— Врачи в этом мире очень хорошие, — усмехаюсь я. Хочется встать и взмахнуть руками, но меня даже сидя уже начинает пошатывать. — Они даже меня вылечили после того, что ты сотворил. Больше без вранья! Что было дальше?
Император сощуривается, но все же продолжает свой рассказ:
— Мне не нужна была девчонка, я надеялся, что Беалит принесет еще одного сына, который стал бы для Мариуса другом и военноначальником…
— И заменой, если с наследником что-то случится, — хмыкаю я.
— Да. Я велел отправить тебя в приют для малолеток, а потом подумал, что ошибся. Ты оказалась достаточно сильна магически, а Мариусу нужны были рабы, чтобы стать сильнее. А родственная магия могла помочь. Но, чтобы он не думал ни о чем лишнем, — он гадко ухмыльнулся, — пришлось рассказать, что вы брат и сестра. Не хватало еще плодить бездарных из-за кровосмешения детей.
Меня передернуло от перспективы, но тут я кое-что припомнила:
— Но я помню, что в императорской семье было двое детей: наследник и принцесса. То есть я тебе была не нужна, а другая девчонка?..
— Она была провидицей, — прервал мои рассуждения… отец. — Редкий и драгоценный дар. Род Беалит славен на такие вот подарки… провидцев нельзя принудить, нельзя сделать их рабами. Пришлось признать девчонку и растить как принцессу. Но это все равно не помогло — она выросла такой же наивной дурой, как ее мать и попыталась сбежать в один из диких миров.
— И что? — холодея, спросила я.
— Мир был уничтожен при неудачной попытке захвата.
Я пошатнулась. Я знала эту историю, но не предполагала, что где-то там могла быть моя родная сестра…
Глава 86. Драдрерика
— Ну, что? — ухмыляется довольно произведенным впечатлением Император, — ты решилась? Снимай оцепление, я понял, что ты умная женщина, и с тобой можно иметь дело. Признаю тебя своей дочерью, станешь принцессой, сама заведешь себе рабов. Разве ты об этом никогда не мечтала: иметь рабов? Тех, кто будет полностью подчинен твоей воле, чья жизнь будет зависеть от тебя, кто будет питать тебя силой… у тебя сильная кровь, что соединила в себе два мощных магических рода. Твои дети станут моими наследниками… — он шипел, словно змей-искуситель из сказок, но я чувствовала только тошноту.
— Соглашайся, — прошептал Эрик мне на ухо.
— Он все равно