Он огляделся. У стены стояли стопки каменных табличек, лежали горами свитки, похожие на карты, свернутые в рулоны; рукописи, пергаменты, покрытые письменами и рисунками. Чтобы Али работалось быстрее, хейдлы дали ей отобранные у солдат фонари. И она самоотверженно трудилась над расшифровкой праязыка.
Прошло еще минут десять. Из-за темных груд камня появилась Али. Не дойдя до Айка пятнадцати или двадцати футов, она остановилась. По щекам у нее текли слезы.
— Айк!
Она уже оплакала его и теперь оплакивала снова.
— Я думала, ты погиб. Я за тебя молилась. И еще молилась, чтобы ты, если как-то уцелеешь, не искал меня.
— Наверное, последняя молитва не дошла, — сказал Айк. — Как ты тут?
Как он и разглядел с утеса, ей еще не делали татуировок, во всяком случае на видных местах. Али у них уже три недели. К этому времени хейдлы обычно выбивают пленным женщинам передние зубы и начинают проводить другие обряды посвящения. У Али не было тавра владельца, и это вселило надежду, что обмен еще может состояться.
— Я все время слушала крики солдат. Они погибли?
— Не думай о них. Ты сама как?
— Со мной почти нормально обращаются. Пока ты не пришел, я даже думала, что для меня здесь найдется место.
— Не говори так! — оборвал Айк.
Значит, она уже начала поддаваться. Неудивительно. Ее влекут эти книги и здешний соблазн — соблазн стать человеком без родины. Когда попадаешь в какое-нибудь особенное место — в Черную Африку, Париж, Катманду, — словно лишаешься национальности, становишься гражданином века. Айк знал это по себе. Среди людей-пленников всегда были рабы, ходячие мертвецы. И редко, но бывали такие, как он — или Исаак, — потерявшие в глубинах свои души.
— Но я почти у цели. Я уже чувствую первые слова.
Их жизнь висит на волоске. Вот-вот разразится буря, а она думает о древнем языке? Слово для нее — все. А она — все для Айка.
— Совершенно исключено, — сказал он.
— Привет, Али, — поздоровался с экрана Шоут. — Скверная ты девчонка.
— Шоут? — произнесла Али, уставясь на экран.
— Спокойно, — предупредил Айк.
— Что происходит?
— Он не виноват, — заступился Шоут. — Просто мальчик на побегушках.
— Айк, я прошу, — начала Али, — что он намерен делать? Что бы вы ни затеяли… они мне обещали… Дай мне с ними поговорить. Мы с тобой…
— Обещали? Ты их держишь за благородных разбойников?
— Я могу их спасти.
— Спасти? Да ты оглядись.
— У меня есть ключ. — Али указала на свитки и книги. — Сокровище здесь, здесь тайна их прошлого, память их народа.
— Они не умеют читать. Они выродились и погибают от голода.
— Потому-то я им и нужна, — сказала Али. — Мы возродим их величие. Нужно время, но мы сможем, я уверена. Здесь, в этих рукописях, — наследие поколений. Древний язык отличается от современного так же, как древнеегипетский от английского. Это хранилище — все равно что гигантский Розеттский камень. Все разгадки здесь, в одном месте. Быть может, нам удастся найти ключ к цивилизации, вымершей двадцать тысяч лет назад!
— «Нам»?
— Есть еще один пленник. Совпадение просто невероятное! Я его знаю. Мы вместе работаем.
— Хейдлы не станут тем, чем были. Не нужны им легенды о золотом веке. — У Айка раздувались ноздри. — Чувствуешь запах? Это запах смерти и разложения. Их город — не Шангри-Ла.[29]Не знаю, для чего они здесь собрались. Да и не важно. Они вымирают. Потому и похищают наших женщин и детей. Потому и тебя не убили. Ты нужна им для размножения. Мы для них — гены, не более того.
— Эй, друзья! — раздался тихий голос Шоута. — Счетчик-то тикает. Пора закругляться.
Али приблизилась к экрану, не зная, что он смотрит на нее через прицел.
— Что тебе нужно, Шоут?
— Во-первых, главного босса. Во-вторых, мою вещь. Начнем с первого. Соедините меня, пожалуйста.
Она оглянулась на Айка.
— Он хочет заключить сделку, — пояснил тот. — Думает, у него получится. Пусть попробует. Кто здесь распоряжается?
— Тот, кого я искала. И кого ты искал.
— Мы искали не одного и того же.
— Одного. Он здесь. Я с ним говорила, он тебя знает. — И Али произнесла на щелкающем языке имя, данное хейдлами своему мифическому божественному правителю.
Это было запретное имя, и заложница Айка бросила на Али изумленный взгляд.
— Старше-чем-старый, — добавила Али по-английски. — Это его знак. — Али показала на тавро на руке Айка, и он похолодел. — Сатаны.
Взгляд Айка забегал среди неясных очертаний за спиной Али. Неужели он здесь?!
Неожиданно девушка вскрикнула. «Батр!» — произнесла она на языке хейдлов. Это застигло Айка врасплох. Сердце его подскочило, он повернулся к девушке, но та к чему-то принюхивалась. Через секунду Айк тоже почувствовал запах. Если не считать короткого взгляда во время осады подземной крепости, в последний раз Айк видел этого человека в тибетской пещере.
Исаак, пожалуй, выглядел получше, чем тогда. Исчезла аскетическая худоба, появились накачанные мышцы; значит, он занял более высокое общественное положение и, соответственно, стал есть больше мяса. Кальциевые наросты на раскрашенной голове превратились в изогнутые рога, глаза стали более выпуклыми, как у всех жителей тьмы. Передвигался Исаак с грацией мастера ушу. От перетягивающих бицепсы серебряных браслетов до демонического взгляда и древнего самурайского меча все в нем говорило, что он рожден править здесь, — настоящий вождь, каудильо подземного мира.
— А, наш перебежчик! — приветствовал он Айка с плотоядной улыбкой. — Да еще с дарами! Моя дочь. И машина.
Девушка рванулась к нему. Айк дернул ее назад и еще раз обмотал веревкой кулак. Исаак оттопырил губу, показывая спиленные зубы, и произнес что-то на языке хейдлов. Для Айка фраза была слишком сложной. Он сжал рукоять ножа, стараясь подавить страх. Так это и есть Сатана Али? Очень в его духе — обмануть женщину, чтоб считала его царем. И обмануть чужую дочь, чтоб считала его отцом.
— Али, — пробормотал Айк, — это не он.
Айк не произнес имя Старшего-чем-старый даже шепотом. Он только дотронулся до своего тавра.
— Нет, он.
— Нет. Он всего лишь человек. Пленник, вроде меня.
— Но его все слушаются.
— Потому что он служит повелителю. Он — помощник. Фаворит.
Али нахмурилась:
— Тогда кто же повелитель?
