— Вы правы! — вскричал г-н Жакаль. — Ей-Богу, дорогой мой господин Сальватор, вы не уступаете профессиональному сыщику!
— Я действительно провожу много времени в наблюдениях, — признался Сальватор.
— Теперь помогите мне проследить за этими следами до самого окна.
— О, это отнюдь не сложно.
Отпечатки ботинок и сапог привели Сальватора и г-на Жакаля прямо к окну.
Жюстен шел за ними, перехватывая их взгляды, и с жадностью ловил каждое слово.
Несчастный молодой человек был похож на скупца, лишившегося своего сокровища, с которого он десять лет не сводил глаз, и вот, почти потеряв надежду его отыскать, он видит, что более смышленые друзья напали на след похитителей.
Госпожа Демаре была совершенно сражена; ее неподвижный взгляд ничего не выражал, она безвольно уронила руки.
Под окном следы были более четкие, чем на дорожке и клумбе.
— Кто-то из вас мне сказал, что то ли вы, госпожа Демаре, то ли вы, господин Жюстен, пытались отворить дверь мадемуазель Мины, верно? — спросил полицейский.
Оба в один голос ответили:
— Мы, сударь.
— И дверь оказалась заперта на задвижку?
— Мина имела обыкновение запираться по вечерам, — пояснила г-жа Демаре.
— Значит, к ней проникли через окно? — сказал г-н Жакаль.
— Хм! — недоверчиво откликнулся Сальватор. — Мне кажется, ставень заперт.
— Ну, ставень нетрудно снова прикрыть, — сказал г-н Жакаль.
Он попытался его отворить.
— Так! — промолвил он. — Его не только прикрыли, но и заперли изнутри на крючок.
— Пожалуй, с улицы это было не так просто сделать, а? — спросил Сальватор.
— Вы уверены, что дверь заперта на задвижку? — спросил Жюстена полицейский.
— О, сударь, я дергал ее изо всех сил.
— Может, ее заперли только на ключ?
— Дверь плотно прилегала к косяку не только посредине, но и выше.
— Та-та-та-та-та! — озадаченно пропел г-н Жакаль. — Если ставень заперт на крючок, а дверь — на задвижку, стало быть, здесь побывали очень ловкие мошенники.
Он снова подергал ставень.
— Я знаю только двух людей, способных выйти сквозь закрытые двери и окна, но один из них — в брестской тюрьме, а другой — на тулонской каторге. Иначе я сказал бы: «Это работа Робишона или Жибасье».
— А разве можно выйти через закрытую дверь? — спросил Сальватор.
— Ах, сударь мой, выйти можно даже из такого места, где двери нет вовсе, как доказал одному из моих предшественников покойный господин Латюд. К счастью, это доступно не всем.
Понюхав табаку, он предложил:
— Давайте вернемся в дом, сударыня.
И сам пошел вперед, не задумываясь о том, что вежливость требовала пропустить сначала остальных. Дойдя до комнаты Мины, он остановился и обратился к хозяйке пансиона:
— Должно быть, у вас есть запасные ключи от всех комнат, сударыня?
— Да. Но это бесполезно, если дверь заперта на задвижку.
— Неважно, дорогая госпожа Демаре, вы все-таки принесите ключ!
Хозяйка исчезла и спустя несколько минут вернулась с ключом.
— Пожалуйста! — сказала она, протягивая ключ сыщику. Господин Жакаль вставил его в замочную скважину и попробовал повернуть.
— Изнутри вставлен другой ключ, — сообщил он, — но замок не заперт на два оборота.
Потом, словно разговаривая сам с собой, прибавил:
— Вот и доказательство, что дверь была заперта снаружи.
— Однако если дверь закрыта и на задвижку, — заметил Сальватор, — как, в таком случае, похитители, будучи снаружи, ее задвинули?
— Сейчас вы это увидите, молодой человек. — Это изобретение Жибасье, — изобретение, которому его автор обязан пятью годами галер вместо десяти: его уличили в повторной краже, но взлома не было. Пошлите за слесарем.
Пришел слесарь с ломом, приподнял дверь. Дверь поддалась. Все хотели было войти в комнату.
Господин Жакаль раскинул руки в стороны и никого не пустил.
— Тише! Тише! — сказал он. — Все зависит от первого осмотра. Наше расследование висит на ниточке, — прибавил он с улыбкой, как будто в его последних словах было что-то смешное.
Он вошел в комнату один, осмотрел замок и задвижку.
Кажется, первоначальный осмотр его не удовлетворил.
Он совсем снял очки: очевидно, они только мешали его проницательному взору — остротой зрения г-н Жакаль мог соперничать с рысью. На его губах сейчас же заиграла торжествующая улыбка; большим и указательным пальцами он схватил одному ему заметный предмет, потянул на себя и с победоносным видом поднял вверх.
— А! — радостно воскликнул он. — Я же вам говорил, что наше расследование держится на ниточке. Итак, вот эта ниточка!
Присутствующие увидели обрывок шелковой нитки длиной около пятнадцати сантиметров; она была натянута между засовом и дверной коробкой.
— Дверь была заперта этой ниткой? — спросил Сальватор.
— Да, — отвечал г-н Жакаль, — только нитка была длиной сантиметров в пятьдесят; то, что мы видим, лишь обрывок, о нем забыли.
Слесарь в изумлении следил за г-ном Жакалем.
— Вот это да! — сказал он. — Я-то думал, что знаю все способы, как открыть и закрыть дверь, а, похоже, я в этом деле еще ребенок.
— Я счастлив, что вы узнали нечто новое, друг мой, — отозвался г-н Жакаль. — Сейчас вы увидите, как это делается. Нитку складывают пополам, а петлю накидывают на ручку задвижки. Лучше брать шелковую нить, она прочнее. Нитка должна быть достаточно длинной, чтобы оба ее конца выходили наружу, когда дверь закроется. Вы закрываете дверь, дергаете за нитку, нитка подтягивает засов, и дело сделано! Правда, бывает, что нитка рвется, цепляется, остается на засове… Тогда приходит господин Жакаль и говорит: «Если этот чертов Жибасье не был бы сейчас на каторге, я бы поспорил, что это его рук дело».
— Господин Жакаль! — обратился к полицейскому Жюстен, которого не трогали эти объяснения, сколь бы ни были они ценны с точки зрения успехов науки. — Нельзя ли нам войти?
— Пожалуйста, дорогой господин Жюстен, — пригласил полицейский.
Все вошли в комнату.
— А-а, следы ведут от двери к кровати, от кровати — к окну! — воскликнул г-н Жакаль.
Взглянув на кровать и стоявший рядом столик, он прибавил:
— Ну вот! Девушка легла; она читала письма.
— О! Мои письма! — вскричал Жюстен. — Дорогая Мина!
