– Я прав.
– Ты серьезно? – растерянно спросила Кейт.
Она посмотрела на Профессора Тот медленно кивнул.
– Он всю жизнь мечтал об этом.
Крис вставил керамический маркер в щель под ногами.
* * *
Марек глядел на них из окна кордегардии.
– Эй, Андре! – Это был Крис.
– Увидимся, Крис.
– Береги себя.
– Андре. – Это была Кейт. – Я не знаю, что сказать.
– До свидания, Кейт.
Потом раздался голос Профессора:
– До свидания, Андре.
– До свидания, – ответил Марек.
В его наушнике послышался механический голос:
– Стойте неподвижно… глаза открыты… глубокий вдох… задержать… Время!
Он увидел на равнине ярчайшую вспышку голубого света. Потом еще одну и еще. Вспышки становились все слабее, пока не прекратились вовсе.
* * *
Дониджер прошелся по затемненной сцене. Из кабинок, стоявших в глубине аудитории, за ним молча следили три президента крупных корпораций, которых он намеревался включить в совет директоров его компании.
– Рано или поздно, – говорил он, – развлечения – постоянные, непрерывные развлечения – наскучат людям, и они пустятся на поиски подлинности. Подлинность станет ключевым словом двадцать первого столетия. А что есть подлинность? Нечто такое, что не было специально изобретено и создано для того, чтобы приносить прибыль. Нечто такое, чем не управляют корпорации. Нечто такое, что существует ради своей собственной пользы, что обладает своей собственной формой. А что является наиболее подлинным на свете? Прошлое.
Прошлое – это мир, который существовал до Диснея, Мердока, «Бритиш телеком», «Ниссан», «Сони», «Ай-Би-Эм» и прочих властителей нашего времени. Прошлое существовало до их появления. Прошлое развивалось и сходило на нет без их вмешательства, без их шаблонов, без их торговли. Прошлое реально. Оно подлинно. И это сделает прошлое невероятно привлекательным. Именно поэтому я говорю, что будущее есть прошлое. Прошлое – это единственная реальная альтернатива общему для всех настоящему.
Что же тогда люди будут делать? Да они уже делают это. Сегодня самой быстро развивающейся сферой туристического бизнеса стал культурный туризм. А люди хотят посетить не просто другие места, но другие времена. Они хотят войти в средневековые города, обнесенные несокрушимыми стенами, в огромные буддистские храмы, города-пирамиды майя, побродить по египетским некрополям. Люди хотят побывать в мире прошлого В исчезнувшем мире.
Но они не хотят, чтобы этот мир был поддельным. Не хотят, чтобы он был подкрашенным и чисто отмытым. Они хотят, чтобы он был подлинным. А кто может гарантировать эту подлинность? Кто станет обладателем фирменного знака прошлого? МТК.
Я хочу познакомить вас, – продолжал он, – с нашими планами создания участков культурного туризма во всем мире. Я подробно расскажу об одном из них, находящемся во Франции, но у нас есть и много других. В каждом случае мы возвращаем участок, на котором находится исторический памятник, правительству соответствующего государства. Но мы являемся собственниками окружающих его территорий, а это означает, что мы будем владеть гостиницами, ресторанами, магазинами, то есть всей инфраструктурой туризма. Не говоря уже о книгах, фильмах, путеводителях, костюмах, игрушках и всем остальном. С туристов будут брать десять долларов за вход в исторический памятник. Но они будут платить пятьсот долларов за проживание рядом с ним. И все это будем полностью контролировать мы. – Он улыбнулся. – Конечно, только для того, чтобы быть уверенными, что все делается так, как надо.
На экране у него за спиной появился график.
– По нашим предварительным расчетам, а они были сделаны очень тщательно, каждый участок будет приносить более двух миллиардов долларов в год, с учетом торговли. Мы обоснованно надеемся, что уже к началу второго десятилетия наступающего века полные доходы компании превысят сто миллиардов долларов ежегодно. Это первая причина, по которой мы можем с уверенностью принимать ваши инвестиции.
А вторая причина еще важнее. Под видом туризма мы в действительности создаем интеллектуальную монополию. Такие монополии сейчас существуют, например, в области программного обеспечения. Но в области истории нет ни одной. При том что история – наиболее мощное интеллектуальное орудие из всех, которыми обладает общество. Давайте говорить начистоту. История – это не беспристрастные записи о мертвых событиях. Но это и не детская площадка для ученых, на которой они забавляются пустыми спорами.
Назначение истории заключается в том, чтобы объяснять настоящее, чтобы узнавать, почему мир вокруг нас стал таким, каков он есть. История говорит нам, что является важным в нашем мире и каким образом это важное обрело свое значение. Она объясняет нам, почему мы ценим те или иные вещи, а также почему мы должны их ценить. И она же подсказывает нам, что следует игнорировать, а что отвергнуть. Это истинная власть – глубинная власть. Власть определять бытие общества в целом.
Будущее кроется в прошлом, кто бы это прошлое ни контролировал. Подобный контроль прежде не был осуществим. Теперь такая возможность появилась. Мы, в МТК, хотим помочь нашим клиентам в формировании того мира, в котором все мы живем, работаем и потребляем. И в этом деле, я полагаю, мы обретем вашу полную и искреннюю поддержку.
Аплодисментов не последовало. Только ошеломленное молчание. Так бывало всегда. Им потребуется время, чтобы понять, что он говорил.
– Благодарю вас за внимание, – сказал Дониджер и спустился со сцены.
* * *
– Лучше бы вы вели себя поспокойнее, – буркнул Дониджер. – Я не люблю прерывать подобные встречи.
– Это важно, – ответил Гордон. Они шли по коридору к залу перехода.
– Они вернулись?
– Да. Мы смогли усилить щиты, и трое из них вернулись.
– Когда?
– Приблизительно пятнадцать минут назад.
– И?..
– Им пришлось много пережить. Один из них довольно тяжело ранен, ему потребуется госпитализация. Двое остальных здоровы.
– Ну? В чем же тогда проблема?
Они вошли в зал.
– Они хотят знать, – сказал Гордон, – почему их не посвятили в планы МТК.
– Потому что это их не касается, – отрезал Дониджер.
– Они рисковали своими жизнями…
– Они вызвались добровольно.
– Но они..
– Трахать их всех! – рявкнул Дониджер. – Что это за внезапный приступ заботы? Кого это волнует? Это просто банда историков, и в любом случае все они скоро окажутся без работы – если, конечно, не будут работать на меня.
Гордон ничего не ответил. Он глядел куда-то мимо Дониджера. Дониджер медленно обернулся.
